Все чаще его одолевало желание бросить все и
отдать должное своей семье. Лишь любовь к самой работе - не к деньгам или
карьере - удерживала его на месте. Крейг боялся остаться без дела: жизнь,
состоящая из одних развлечений, пугала его неминуемой скукой. Именно
благодаря такому отношению к работе Крейг сделал карьеру и порой удивлялся
сам себе. Смущало его только одно: чем выше был достигаемый им уровень,
тем чаще (тайно или явно) нарушалась законность. Последнее время ему
начинало казаться, что работает он не на уважаемую всеми фирму, а на
тщательно замаскировавшуюся мафию: та ведь тоже убивает людей не ради
удовольствия, а в интересах своего дела. Эти методы были эффективными -
отрицать их необходимость порой делалось невозможно. Крейгу не нравилось
другое: он начинал из-за этого терять уважение к себе. Чем с большей
легкостью он соглашался с не слишком законным приказом, тем сильнее потом
грызла его по ночам совесть. В какой-то момент директор поймал себя на
том, что перестал ходить на исповеди и начал изображать из себя
неверующего, лишь бы не признаваться в своей слабости.
С другой стороны, работа, лишенная многих моральных ограничений,
давала невероятные возможности для интересно продуманных комбинаций. Это
порой вдохновляло Крейга. Совесть совестью, но жил-то он другими
интересами. Балансирующая на грани закона работа тянула его, как новая
азартная игра, участие в которой не только не осуждалось, а наоборот,
поощрялось всеми его окружающими - так можно ли было его за это упрекать?
Вот так две противоположные тенденции уживались и боролись в его
душе, не ставя обычно вопроса ребром: или - или. Одной принадлежал день,
другой - нерабочий вечер.
Сейчас вечер только начинался, и сила их была приблизительно равна.
Впрочем - не совсем, ведь на весы легла еще и тонкая рука Синтии.
"Но как узнать, насколько сильно она его любит? Если бы девочка была
хоть немножко откровеннее... Ну что же, попробуем с ней поговорить..."
Рука Крейга легла на пульт видеотелефонного аппарата.

6
Именно в этот момент Мортимер, извинившись, вышел в уборную. Заметив
это, Джелозо перемахнул через канаты ринга и поманил Алана пальцем.
- Ну что, парень, слабо подраться?
- Я не дерусь с незнакомцами, - холодно бросил Мейер.
- Друзья называют меня Ревнивцем. А тебя - Заморышем, не так ли?
Краска залила лицо Алана. Провокация была явно вызывающей, но
покатившийся по залу смешок требовал от него принять вызов. Иначе его
визиты сюда закончились бы: пусть интеллект собравшихся тут людей не был
высок, но с их мнением следовало считаться. Никто не захочет ежедневно
встречаться с людьми, которые его презирают.
Алан шагнул вперед и окинул противника взглядом. Ревнивец, или как
там его звали, выглядел достаточно неповоротливым, в то время как сам
Мейер побеждал скорее благодаря ловкости и быстроте реакции, чем
физической силе.
- Ну что ж, попробуем, - сказал он, шагнув к противнику.

7
- Привет, папа. - Синтия лежала на круглой кровати, покрытой шелковой
розовой простыней. Белый трикотаж и розовый шелк купальника в сочетании с
золотистым цветом длинных волос придавали ей непривычную нежность. На
какую-то секунду Крейг залюбовался дочерью, как если бы на ее месте была
посторонняя женщина.
- Что стряслось?
Девушка присела. Крейг едва удержался, чтобы не сделать ей замечание
о том, что поза ее выглядит неприличной: разве пристало порядочной девушке
раздвигать колени так широко?
- Я хотел поинтересоваться одним твоим другом...
- Я не желаю слышать об Алане никаких гадостей! Понял? Все равно это
будет сплошное вранье в педагогических целях, - категорически пресекла все
попытки "опорочить друга" Синтия.
- Я ничего не собирался рассказывать о нем. Наоборот, я бы хотел,
чтоб ты поделилась своими впечатлениями...
- Что ты задумал, па?
- Послушай, девочка, - в голосе Крейга проскользнуло раздражение. -
Почему ты все время стараешься видеть во мне своего врага?
- У тебя, па, слишком богатая фантазия, - стройная ножка Синтии
вернулась на кровать, отчего поза девушки стала еще более шокирующей. Она
специально репетировала перед зеркалом, чтобы вызвать у "предков"
максимальный шок, и теперь втайне злилась, что ее старания пропадали
даром. На лице Крейга никогда и ничего не отражалось без его ведома.
- И все же, должен же я знать о том, с кем ты проводишь время?
- Ну что, что ты должен знать?! В каких позах мы с ним трахаемся, да?
- вспылила Синтия. - У меня что, не должно быть личной жизни? Я что,
обязана приглашать вас с мамой в свою постель?
- Синтия! - повысил тон Крейг.
- Ну ладно, я сейчас скажу то, что все равно вы рано или поздно
узнаете. Алан - мой будущий муж.
- О, Господи, я всегда все узнаю последним! - застонал Крейг. Голова
его снова дернулась.
- Ну почему сразу последним? - мрачно спросила Синтия. - По-моему,
Алан узнает об этом еще позже тебя - я ему еще ничего не говорила.
Крейг бессильно повалился в кресло. Нажавшая кнопку рука дрожала.
Экран погас...
Посидев пару минут неподвижно, Крейг принялся набирать новый номер.
Эдвард Варковски к телефону подошел сразу.

8
Глаза противника налились кровью и от этого казались совсем
маленькими. Зато ноздри раздувались необыкновенно широко.
"Он просто бык, - сказал себе Алан, - тупое и сильное животное".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92