– Уверена, я все исправлю. Господи, это еще что?
Я уставилась на огромную плетеную корзинку, которую они, похоже, притащили в мою гостиную.
– Наши наряды! – ответила Люси, весело подбежав к корзине, и потащила ее в кухню. Сестра бросилась ей помогать. – Мы принесли, чтобы вам показать!
Надо же, радость какая, подумала я, увидев, как они вытряхивают содержимое корзинки на пол моей крошечной кухни. Через секунду кухня стала похожа на раздевалку танцовщицы фламенко: одно платье с рюшами следовало за другим. Я жарила фарш и краем глаза наблюдала, как они сорвали свою форму и, непрерывно тараторя, принялись наряжаться и пританцовывать. С невольной улыбкой я поняла, что они обе выбрали одну героиню для подражания и, вместо того чтобы драться, обрадовались счастливому совпадению и обе решили быть ею.
– Пойдем, Барби!
– Иду, Барби!
– Пойдем по клубам, Барби!
– Конечно, Барби!
И так продолжалось до бесконечности. Они без передышки носились по кухне с сумочками и боа из перьев. Подумаешь, размышляла я, глядя, как они крутятся передо мной, они всего лишь наряжаются, как все девочки; но, честно говоря, я удивилась, почему среди их одежды нет клоунского костюма или белого халата медсестры. Повернувшись, чтобы примять вилкой верхушку одной из моих пастушьих запеканок, я заметила в кухонном окне красный блейзер Тоби. Он сидел на моей изгороди, спиной к дому, и кидал камни перед собой. Я посмотрела на его сгорбившуюся спину, вытерла руки полотенцем и вышла на улицу.
– Привет, Тоби.
– О! Здрасьте.
– Что делаешь?
– Ничего.
– Как дела в школе?
– Нормально.
– Не хочешь зайти в дом и выпить сока?
– Не очень.
Я села рядом с ним, лицом в противоположную сторону. Помолчала немного и снова попыталась начать разговор:
– Я слышала, твой папа уехал ненадолго. Ты знаешь, когда он вернется?
– Он говорит, в канун Рождества.
– Здорово.
– Ага, супер. Не сомневаюсь, он притащит кучу подарков, как долбаный Санта, и будет ждать, что мы соберемся вокруг пианино и споем «Джингл Беллс».
Меня поразила горечь, звучавшая в его голосе.
– Брось, не говори так. Наверняка ему не хотелось уезжать, просто у него такая работа. Не расстраивайся.
– Кто это расстраивается? Я вовсе не расстроен, мне вообще плевать! – Он сердито спрыгнул со стены и побежал вдоль изгороди. Прищурившись, я посмотрела ему вслед: он бежал к замерзшей реке, поверхность которой мерцала в прозрачном свете зимнего солнца…
– Что вы обычно едите на полдник? – спросила я жизнерадостных близняшек, вернувшись на кухню.
Люси водрузила тиару на голову Айво, который явно наслаждался происходящим, поражаясь, как это две такие взрослые девочки соблаговолили провести с ним время. Эмма повязывала шарфики на головы терьеров, и я с удивлением заметила, что у обеих собак ногти накрашены голубым лаком.
– О, мы просто роемся в чулане. Там обычно находится хлеб и сыр, но я лично ем кокосовые шарики.
– Понятно.
– Правда, сегодня Вера придет, – напомнила сестре Люси. И повернулась ко мне: – Вера – наша домработница. Иногда она готовит невкусные сэндвичи с рыбным паштетом, но мы просто скармливаем их собакам.
– Неужели? – ответила я, изумляясь столь либеральным порядкам, которые, похоже, ни у кого не вызывали возражений. Эмма втиснулась в невероятно узкий комбинезон с блестками.
– Думаете, папа привезет нам из Америки подарки? Может, он купит мне бальное платье для Барби? – спросила она, изображая танец в стиле диско.
– Понятия не имею. А этот наряд у тебя откуда? – невинно поинтересовалась я.
– От Марфы, это костюм ее сестры. Бойфренд Марфы Гари говорит, что я в нем сексуальная. Что значит сексуальная, Рози?
Кровь у меня закипела, но я быстро справилась с волнением и расправила обычную одежду Эммы.
– Это значит, что твой вид нравится мальчикам. Хочешь нравиться мальчикам, Эмма?
– Фу, ну уж нет! Тем злобным хулиганам, которые плюются на тротуар в деревне?
– Именно. Так что давай одевайся и пойдем вместе со мной в дом. Мне нужно поставить еду в духовку, и если хотите, – бросила я через плечо, направляясь к машине, – я сошью из этого комбинезона пару бальных платьев для Барби, когда выдастся минутка.
– Правда? Здорово! Ох, Рози, спасибо! – восторженно пропели они в унисон.
Я улыбалась, загружая запеканку, лазанью и десерты в багажник «вольво». Учитывая, что девочки воспитывались сами по себе, они были очень даже милые, правда немного надоедливые. Я залезла в машину, пристегнула Айво на детское сиденье рядом с собой и осторожно поехала к дому, наблюдая за близняшками в зеркало заднего вида. Они медленно затаскивали свою корзину в горку. Я припарковалась у входа на кухню и, разгружая машину, оглянулась в поисках признаков жизни. Так никого и не увидев, я отрывисто постучала в дверь черного хода, потом толкнула ее и замерла на придверном коврике, изумленно оглядываясь вокруг. Я была застигнута врасплох, так как оказалась в очень грязной старомодной кухне без всякой современной техники. Кроме огромного дубового стола, который тянулся во всю стену, здесь стояли: доисторическая плита, буфет от пола до потолка, большой пластиковый стол посередине – и почти ничего больше. Краска отслаивалась от стен. У рабочего стола стояла очень худая девушка с волосами баклажанного цвета, которые торчали из ее головы вертикально. Она разговаривала по телефону. В каждом ухе у нее было по три серьги, в носу – золотой гвоздик; черный пуловер едва прикрывал попу, зато полностью закрывал пальцы; картину довершали леопардовые леггинсы и ботинки на гигантской платформе.
– Угу… угу… знаю… знаю… угу…
Я улыбнулась, проходя мимо нее, но она никак не отреагировала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131