у себя дома можете кувыркаться с Алексом, сколько вашей душе угодно, правда, дорогой?
– У меня дома ничего такого не происходит, – выпалила я. – Я же сказала, вы неправильно поняли, он просто…
– Ради бога, уймитесь! – сердито вмешался Джосс. – Я устал, как черт, и меньше всего хочу выслушивать это. Аннабел, хватит ее травить. Я пошел спать. – Он осушил бокал.
Я решила, что мне пора.
– Конечно. Спокойной ночи. – Все еще дрожа, я повернулась и направилась к лестнице, но хриплый голос Аннабел заставил меня замереть на месте.
– Ммм, поправьте меня, если я ошибаюсь, но разве вы живете не в коттедже, Рози?
Я обернулась, держа руку на перилах:
– Именно так, но мой сын спит наверху. Я должна его забрать.
– А, понятно. Только побыстрее. Уже очень поздно, и нам не терпится лечь спать. Правда, милый?
Я заскрипела зубами и собралась уйти, но она снова меня одернула:
– Еще один вопрос, Рози. Я застыла.
– Вы что, курили?
– Я не курю.
– Значит, это ваша одежда пропиталась. За двадцать шагов чувствуется. Я не выношу сигаретный дым. – Она улыбнулась. – Чтобы вы знали.
Я вытаращилась на нее. Она на самом деле была немыслимо красива: миндалевидные карие глаза, пухлые вишневые губы, темные волосы до талии и изящная тоненькая фигурка. Я бы все отдала за такую внешность: она напомнила мне девушку из колонки сплетен журнала «Хит-парад», на которую я мечтала быть похожей в детстве, лежа на брюхе и подперев ладонями подбородок. И вот она сыплет оскорблениями и клевещет на меня – на меня, которая была так добра, что ухаживала за ее детьми. Но, странным образом, из-за ее внешности это вовсе не казалось возмутительным. Теперь я поняла, почему красивым людям столь многое сходит с рук.
– Не ждите меня, – процедила я сквозь зубы, поднимаясь по лестнице. – Я сама отыщу выход.
Аннабел вздохнула за моей спиной и, не приглушив голоса, произнесла:
– Ох уж эти незамужние девушки. Неужели у них совсем нет собственного достоинства? Только посмотри, как они себя ведут! Только учуят мужика в штанах и – пиши пропало! Пристегните ремни!
Я не стала дожидаться, что ответит Джосс. Поплелась по темному коридору к детской, взяла своего спящего ребенка, рванула вниз по черной лестнице, пробежала через кухню и вырвалась в ночь. О боже, какой кошмар! Какой жуткий, невообразимый, дикий кошмар! Я страшно злилась сама на себя. Быть пойманной, как девчонка, в такой идиотской компрометирующей ситуации! Глаза щипало от слез ярости и унижения – черт, да я убить себя готова! И эта Аннабел с ее надменной красотой все время так мерзко мне ухмылялась – похоже, ее радовало мое унижение. Я прижимала Айво к груди, скользя по обледеневшему холму. Сильнее всего я расстраивалась из-за Джосса. Его глаза, его явное разочарование во мне… Я его подвела. Он мне доверился, а я его предала. И себя тоже предала: теперь я это понимала. От одиночества мне захотелось совсем не той близости. Не той, какая была мне нужна на самом деле. И тогда я поняла, что мне больше нет здесь места. У меня не было выбора. Не могу я остаться в этом коттедже, после того… после того, как он застал меня в таком виде. Завтра же пойду к нему, извинюсь и предложу освободить домик. При мысли, что придется уехать отсюда, глаза наполнились слезами; не хотелось оставлять детей, к которым я так привязалась, но я должна сама предложить. Он именно этого и хочет. К тому же все равно ничего не получилось бы, подумала я, заходя в коттедж, теперь, когда я встретила ее. Я поднялась наверх и положила Айво в колыбельку. Нет, теперь, когда я ее увидела, точно ничего не выйдет. Я смотрела на сына полными слез глазами. Да, теперь все изменилось, теперь все как-то… иначе. Я легла на кровать совершенно без сил и наконец, наверное, уснула. Неспокойным сном, но все же.
Наутро меня разбудил громкий стук в дверь. Я взглянула на часы: семь утра. Семь утра! Господи! Кого принесло в такую рань! Может, Джосс пришел, чтобы выставить меня на улицу? Я поспешно оделась и, оставив крепко спящего Айво, побежала вниз. Но застыла на полпути: рука примерзла к перилам. За моим маленьким колченогим столиком, абсолютно безупречная в кремовом костюме от Джозефа Трико, восседала Аннабел. В руке у нее была моя перьевая ручка.
– А, Рози, – промурлыкала она. – Надеюсь, вы не возражаете, что я вошла. Хотела оставить вам записку.
– Правда? – нервно промямлила я.
– Да. Понимаете, только что звонила Марта. Ее отцу опять пришлось лечь в больницу. Видимо, у него обнаружили вторичную опухоль.
– О! – Я села на ступеньки. – О боже, бедная Марта!
– Знаю, это так ужасно, – протянула она. – Но дело в том, Рози, что на Рождество всегда так много дел, и я хотела попросить вас заглянуть к нам и помочь мне. Марта рассказала, как здорово вы ладите с детьми, а мне сегодня так много надо успеть. Разумеется, я вам заплачу. Джосс рассказывал, что ваш муж оставил вас без средств к существованию, бедняжечка. – Ее лицо было воплощением тревоги.
– Ну, я не нищенствую, если вы это имеете в виду.
– Нет, нет, разумеется, но лишний заработок никогда не помешает, не так ли?
Я сглотнула слюну и вместе с ней свою гордость. В ближайшие дни мне не надо было готовить для паба, и, значит, мои доходы значительно снизились. Она была права. Труба зовет, пусть даже в канун Рождества.
– Хорошо. Я приду и помогу вам.
Уладив все дела, она немедленно вскочила на ноги и расправила кашемировый костюм.
– Превосходно. Я еще не видела малышей, но думаю, они еще в кровати, так что вы не могли бы разбудить их, покормить и убраться на кухне? Мне необходимо час позаниматься медитацией и йогой, иначе я не буду чувствовать себя человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131