Но все же, глядя на потрескивающий огонь, уютную маленькую комнатку и густой снегопад за окном в то время, как мы сидели в доме, в тепле, защищенные от непогоды, я подумала: неплохо, Рози. Для начала неплохо.
После нашего походного ужина я поднялась наверх, пессимистично проверила температуру воды и резко отдернула руку. Черт! Из крана лил кипяток. Вода текла тонкой струйкой, но стоило открыть холодный кран, как я быстро наполнила маленькую ванну для Айво. Торопясь, раздела его, чтобы он не успел замерзнуть, и опустила в воду. Он принялся радостно плескаться.
– Залезай! Залезай ко мне, мама! – Он брызгал в меня водой.
– Нет, Айво, еще рано. Я приму ванну попозже.
– Да! Залезай!
И правда, почему бы не залезть к нему? Он обожал принимать ванну со мной; к тому же не исключено, что позже горячая вода просто кончится. Я быстро разделась и залезла к нему; мы немного поплескались.
– Все, выходим, – твердо заявила я. – Давай, быстро, пока не замерзли.
Я оглянулась. Ага. Полотенца. Черт, неужели я забыла стащить у Гарри полотенца? Судя по всему, да. Вешено импровизируя, я нашла махровый халатик Айво и закутала его, а потом, капая на пол, побежала в ванную и схватила первое, что попалось под руку, – запасной пододеяльник. Сойдет. Завернувшись в тонкую хлопчатобумажную простыню и окончательно продрогнув, я сгребла в охапку Айво, пижаму и побежала к камину. По крайней мере, можно посидеть здесь и просохнуть, а через минуту возьму у него халат и вытрусь им как следует. Когда Айво высох, я расправила его пижаму и попыталась уговорить его надеть ее.
– Давай, Айво, быстро, засовывай ножки.
– Нет. – Он помотал головой. – Цыпленка хочу.
– Нет, милый, не сегодня; сегодня цыпленка не будет, мамочка замерзла. Давай же, одевайся.
– Нет! Хочу веселого цыпленка!
На самом деле он имел в виду «бредовый танец курицы»: идиотский танец с кудахтаньем, который я исполнила как-то от отчаяния, чтобы прекратить истерику во время купания. Правда, потом я благоразумно переименовала «бредовый танец курицы» в «веселого цыпленка», потому что Айво не выговаривал букву «р» и слово «бредовый» у него не очень-то получалось. Все-таки мы жили в доме с общей соседской стеной, а в Лондоне в таких домах стены – как бумага, и мне не очень хотелось, чтобы в дверь постучались сотрудники социальных служб и спросили, не страдаю ли я извращенным вожделением к домашней птице и не окажет ли это пагубное влияние на двухлетнего ребенка.
– Да, мамочка, да!
– Нет, Айво, пойдем. – Я дрожала от холода и с завистью смотрела на несколько квадратных дюймов его махрового халатика.
– Нет!
– О господи! – Я прокудахтала разок и похлопала крылышками под простыней. – Вот тебе.
– Нет! – Его глаза угрожающе наполнились слезами. Он понял, что его попытались надуть. – НЕЕЕТ! – заревел он.
Я уверена, что многим матерям не раз приходилось корчить дурацкие рожи, стоять на голове и даже раздавать сладости, чтобы ребенок не разорался. Я лично была готова на все; к тому же холод стоял жуткий, и в танце я хотя бы немного согрелась. Я сбросила простыню и вприсядку засеменила по комнате, сгибая локти – это я так хлопала крыльями – и громко кудахтая. Айво покатывался со смеху. И тут, кукарекая во всю глотку, с выпяченным задом и голой грудью, я вдруг что-то услышала. Я застыла; крылья зависли в воздухе. Черт, опять тот же звук! Я в ужасе нырнула под простыню. Точно, снаружи кто-то хрустел по снегу! Там кто-то был!
Затаив дыхание, я пристально вгляделась в черное окно, проклиная себя, что не догадалась задернуть занавески, напрягая зрение и слух. Через минуту прокралась по ковру в простыне и встала под окном. Выглянула. Никого. Одна темнота. Набравшись храбрости, я отодвинула щеколду и всего на миллиметр приоткрыла дверь. Сердце колотилось. Вокруг не было ничего, кроме густого слоя белого снега и черного звездного неба над головой. И никого, совсем никого. С огромным облегчением я собралась запереть дверь и тут, прямо у себя под ногами, увидела… обогреватель и каминную решетку. Я в ужасе ахнула и с треском захлопнула дверь. О боже, он наверняка меня видел! Совсем голую! И не просто голую, а в роли цыпленка! Наверное, заглянул в окно, увидел, как я хлопаю крыльями и кукарекаю, и подумал: проклятье, да она вконец обезумела, откладывает яйца, что ли? Пошел-ка я отсюда подальше. Бросил обогреватель и сделал ноги. И сейчас наверняка сидит у себя на кухне с большим стаканом виски в дрожащей руке и думает: какого черта я пустил эту чокнутую в свой коттедж? Я со стоном плюхнулась на стул и закрыла лицо руками.
Поздним вечером, когда Айво крепко уснул, я, устав от возни с уборкой, села с книгой в кресле у камина. Думаю, я задремала на первых же страницах, потому что буквально в следующий момент, как мне показалось, раздался оглушительный стук в дверь. Я вздрогнула и очнулась. Камин почти прогорел. Я взглянула на часы. Без пятнадцати два. Кого это черти принесли посреди ночи? Я подошла к двери, но в этот момент в окне появилось лицо. Я затаила дыхание и в ужасе отскочила. И тут увидела, что это был Джосс. Только вид у него был очень странный и очень бледный. Он постучал в окно. «Откройте!» – прошептал он одними губами. Я вытаращилась на него. В последний раз, когда он меня видел, я плясала по комнате совершенно обнаженная, и вот он снова явился сюда посреди ночи. Что ему нужно? И неужели это не может подождать до утра?
Я собралась с духом, потянулась и отодвинула задвижку наверху двери, но не успела я повернуть ручку, как Джосс сам толкнул дверь. Ввалился в комнату с непокрытой головой, весь в снегу, и вместе с ним в дом проник поток холодного воздуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131