Лишь изредка тишину нарушал возглас Айво:
– Так, дедушка?
– Да, дорогой.
Спокойствие, запах земли, явно довольные папа с Айво – все это меня утешило. Я любовалась ими. Спустя какое-то время я взяла каталог семян и стала рассеянно листать страницы. Наконец папа заговорил:
– Кто звонил в дверь?
Я отложила журнал и все ему рассказала. В том числе и исход дела. Он усмехнулся.
– Эх, Рози, твоей матери понадобится много месяцев, чтобы от этого оправиться. Много и много месяцев! Она будет вспоминать эту историю каждый раз, когда ты оплошаешь. Помните, как Рози упустила свой последний шанс? Помяни мое слово.
– Я знаю. Я буду долго об этом жалеть, и, самое худшее – скорее всего, она права. Я совершенно не разбираюсь в людях, не могу отличить хорошего человека от плохого.
– Это тут ни при чем, милая. Когда придет время, ты поймешь. Просто ты еще не испытала настоящее чувство. Здесь не разумом взвешиваешь – всем управляют инстинкты.
– Да, – тихо проговорила я, – да, я знаю. – Я сглотнула комок и отодрала с джинсов засохшие мюсли. Потом резко подняла голову и прищурилась. – Пап, а почему ты женился на маме?
– Почему? – Он рассмеялся и отложил совок. Наверное, потому, что в ней было все, чего не было у меня. Она говорила с правильным южным акцентом, пила шерри, как настоящая леди, могла вести светские беседы, была красивой и культурной. Во всяком случае, так мне казалось. А я был всего лишь нескладным чурбаном с Севера.
– И ты все взвесил?
– Да, я понимаю, о чем ты говоришь. Наверное, в какой-то степени, да. – Он поспешно поднял совок и так же резко отложил его снова. – Я был амбициозен, Рози, – тихо продолжал он. – У меня были деньги, но за ними ничего не стояло. У меня не было вкуса. А твоя мать одевалась по последней моде, шила себе платья по картинкам из «Вог» и играла в теннис в белом костюме, как полагается. Мне казалось, что она – самые сливки. Мне казалось, что она и станет вишенкой на моем пироге.
– А она не стала.
– Я ни о чем не жалею, Рози. Скажем так я не подумал о том, что она может оказаться куда более амбициозной, чем я. А из свиного уха мешка с деньгами не наколдуешь. Она думала, что у нее получится, и с тех пор давится своими стараниями. Но как ни крути, я все еще остаюсь свиным ухом.
Я сжала его руку.
– Ты самое милое свиное ушко, которое я когда-либо видела, – с нежностью проговорила я.
– Что ж, спасибо за добрые слова, дочь моя, – с улыбкой произнес он, – но если ты вытащишь локоть из горшка с азалиями, я буду еще более благодарен… спасибо.
Какое-то время он возился со своими цветами. Потом снова заговорил, но глаз не поднял:
– Рози, я тут подумываю, не построить ли мне коттедж в глубине сада.
– Коттедж?
– Мы уже четыре года как получили разрешение на постройку, и в следующем году его срок истекает. Жаль будет его не использовать. Я подумал, что вы с Айво могли бы там жить. Построю коттедж у ручья, чтобы он протекал у вас в саду, и речка станет границей с нашим домом. Правда, это может быть опасно, но ручей неглубокий, и когда Айво подрастет, ему понравится там играть: пусть строит дамбы и все прочее.
В горле у меня застрял комок – по различным причинам. Во-первых, как мило со стороны моего отца использовать все сбережения на постройку крыши над моей головой. Ведь он прекрасно знает, что если мы с матерью будем жить в одном доме, то рано или поздно убьем друг друга. И во-вторых… во-вторых, было во всем этом какое-то ужасное чувство обреченности. Неужели это конец? Одинокая дочь, живущая дома с родителями. Отныне и – неужели навсегда? Я вздохнула. Вдалеке послышался хруст шин по гравиевой дорожке. Наверное, Филли поехала домой, в свой собственный дом, к семье, к мужу. Я откашлялась.
– Спасибо, пап, я очень ценю твое предложение. Можно… можно я подумаю?
– Конечно, можно, дорогая. Спешить некуда, не торопись. – Папа был рад, что я сразу не отказалась. Он повернулся и помог Айво, который отчаянно пытался разделить глиняные горшки. Когда он наконец разодрал их, один из них треснул, но папа не обратил внимания, бросил осколки на пол и протянул ему целый горшок. Мне пришло в голову, что раз уж я не смогла найти Айво отца, то, по крайней мере, могу найти ему постоянного дедушку.
– Что мама говорит?
– Что мама говорит о чем? – Это моя мать вдруг просунула голову в дверь. Вид у нее был сердитый. Мы с папой оба подпрыгнули, как провинившиеся дети.
– Ничего, милая, ничего, – успокоил ее отец. О коттедже ей явно не было известно.
– Неужели? – ядовито прошипела она. – Я тебя знаю, Гордон, и знаю, что вы тут замышляете, когда собираетесь вместе. Значит, вот вы где. Опять испачкались. Я заварила чай на кухне, если кто-нибудь хочет.
– Спасибо, – послушно промямлили мы в унисон.
Она направилась к выходу, но вдруг обернулась:
– Да, кстати, Рози, к тебе приезжал твой бывший хозяин. Я послала его куда надо и прямым текстом.
– Джосс? – прошептала я.
– Да, наглец чертов, это же надо – выбросить тебя из собственного дома! Я такого ему наговорила, все высказала! Теперь пойдем, Айво… о господи, вы только посмотрите на эти брюки! Оставь эту грязную землю, пойдем мыть ручки с бабушкой, пойдем!
Значит, это была не Филли. Это шины Джосса хрустели по гравию. Папа оторвался от своих горшков и посмотрел на меня.
– На Маркхэмс-Корнер дорожные работы, – тихо сказал он. – Наверняка он там застрянет. Если побежишь в рощу и через речку, можешь его и нагнать.
Я смотрела на него ровно секунду – и больше подсказок не понадобилось. Я вскочила, оттолкнула мать от двери и бросилась в сад.
– Куда это ты собралась? – крикнула она мне вслед, но я бежала без остановки, пока не добралась до ручья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131