Повернувшись и войдя в дом, я вдруг поняла, что, возможно, здесь есть кто-то еще. С ухающим сердцем я замерла на месте и прислушалась. Может, мой таинственный друг уже здесь: взломал замок или пробрался через окно на втором этаже, а теперь поджидает меня, скрючившись за креслом или притаившись за дверью?
Сердце бешено заколотилось, а пальцы крепко сжали булавку в кармане. Я осторожно прокралась в комнату, поднялась наверх, заглянула в шкафы и под кровати, как делала, когда Айво снился кошмар. Только на этот раз мне не хватило храбрости закричать: «Выходи, медведь гризли, где бы ты ни был! Придется тебе сражаться с мамочкой!»
Я осмотрела и ощупала все возможные места и, наконец убедившись, что кроме меня, в доме никого нет, спустилась вниз. Как странно, что все в доме лежит на своих местах, даже диванные подушки, хотя здесь недавно побывала полиция. Я еще раз убедилась, что разруха в коттедже действительно была нужна им лишь для виду, и меня в который раз охватила ярость. Эти ублюдки просто хотели напустить на меня страху.
В прихожей я задержалась и провела пальцем по запыленной фотографии, стоявшей на столике. Это были крестины Айво. Я взяла снимок и стала разглядывать эту якобы счастливую семейную картину. На переднем плане стояла моя мать в пронзительно-желтом костюме; у нее был довольный и гордый вид. Я приютилась рядом с ней: раскрасневшаяся и довольно толстая, но счастливая, с Айво на руках. Позади – папа, как обычно бледный, но улыбающийся, а рядом с ним – Филли, роскошная и холеная, в кремовом льняном костюме и темно-синей шляпе. Майлз смотрел не в камеру, а на Филли, с нескрываемым обожанием. Здесь был и Том, загорелый, красивый, в светло-голубой рубашке от «Брукс Бразерс», только что из Лос-Анджелеса. Элис, крестная мама, немного уставшая, но все же ослепительно красивая в жакете из старинного кружева и гобелена; рядом с ней – Майкл, явно позирует перед камерой, напыщенный донельзя, самодовольный, кичащийся своей мужской неотразимостью. Крестным отцом был Боффи – он широко улыбался в костюме в тонкую полоску, а рядом с ним – Шарлотта в винно-красном костюме и дядюшка Бертрам, проказливо ухмыляющийся в камеру. В первом ряду, рядом со мной, стоял Гарри. Его костюм десятилетней давности чуть не лопался по швам: в свое время это была довольно оптимистичная покупка, но в крестины Айво его пришлось запихивать в костюм силой. Лицо Гарри побагровело: наверное, залил за воротник по случаю; но он сияюще улыбался Айво и был безмерно рад.
Я еще раз взглянула на фотографию. В горле у меня повис комок. Что бы ни произошло позже, что бы мы ни делали, ни говорили, на этой фотографии была счастливая семья в счастливый день. С удивлением, пытаясь рассуждать справедливо и не сентиментальничать, я осознала, что тот день действительно был одним из самых счастливых в моей жизни. Крестины моего любимого сына.
Дверной звонок прорезал тишину. Я чуть не выпрыгнула из своей шкуры и при этом выронила фотографию, которая упала на каменный пол. Стекло разбилось на тысячу осколков. Я быстро выбежала из комнаты, пробралась в прихожую и притаилась за занавеской у панорамного окна. Я проползла вдоль стены и выглянула на улицу. Сердце выпрыгивало из груди. Боже, а ведь я хотела подготовиться, собраться с духом, занять выгодную позицию: например, у окна на втором этаже, чтобы сразу увидеть, кто идет по улице и по садовой дорожке! А теперь все, что я видела, да и то выгнув шею, – это красный мерседес, припаркованный на соседней улице. Машина была незнакомая. Немного отодвинув занавеску, я заметила чей-то боковой силуэт на крыльце. Человек у двери был в длинном пальто и коричневой фетровой шляпе и нарочно встал поближе, чтобы мне ничего не было видно.
Я прижалась к занавеске. В горле пересохло, и меня сильно затошнило. Какого черта я здесь делаю? Ох Рози, дурочка, зачем же ты приехала? В какой-то момент в голове промелькнула мысль, что надо бежать. Я могу рвануть по коридору в открытую дверь черного хода. Но, собравшись с духом, я прокралась обратно через гостиную и вошла в прихожую. На цыпочках, украдкой, подошла к входной двери. Проклиная все на свете, что мне не хватило сообразительности потратиться на маленькие глазочки, о которых вечно твердил Гарри, я медленно потянулась к задвижке. Сжала ее, и тут в дверь позвонили опять. Настойчиво, прямо над моим ухом.
– Ааааа! – невольно завизжала я, и тут же жалко пропищала: – Иду!
Я подождала. Молчание. Господи, как мне хотелось, чтобы чей-нибудь дружелюбный голос ответил: «Вот и отлично! Не спеши, это всего лишь я, молочник принес пакет молока!» Но этого не произошло. И я снова подняла руку, дернула засов, открыла дверь и вгляделась. На пороге, в длинном черном пальто и старой фетровой шляпе, надвинутой на самые глаза, стояла Шарлотта.
Глава 27
– Шарлотта!
– Здравствуй, Рози.
– Господи! – Я вытаращилась на нее, как идиотка, с открытым ртом.
– Можно войти? – наконец произнесла она.
– Что? О! Боже, да, разумеется… извини, проходи, конечно! Я рада тебя видеть!
Я радостно отошла в сторону. Господи, какое облегчение!
Шагнув в дом, она подставила щеку для поцелуя. И мне так не терпелось ее чмокнуть, что я поскользнулась и упала на нее, чуть было не поцеловав ее взасос.
Она зашла и неуверенно замялась посреди комнаты, оглядываясь вокруг. Одной рукой она теребила шелковый шарф, и я сразу поняла, что она нервничает.
– Давай я возьму твое пальто и шляпу.
– Спасибо, – пробормотала она, торопливо сбросила пальто и протянула мне. Потом пригладила темно-синюю юбку и коснулась нитки жемчуга на шее.
– Может, хочешь выпить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131