Он слегка вспотел.
– Привет, Боффи, как поживаешь?
– О, я процветаю, процветаю. – Он глупо подскакивал с ноги на ногу. – Заходи, заходи. – Он галантно проводил меня в кабинет. – Шерри не желаешь? – На тележке в углу красовалась целая батарея бутылок.
– Сейчас пятнадцать минут десятого утра, Боффи.
– Правда? Ах да, точно. – Он удивленно взглянул на часы. – Хмм, ну тогда две чашки кофе. Карен, пожалуйста!
Пергидрольная блондинка, что сидела рядом с его дверью, бессловесно и, как мне показалось, немного презрительно кивнула и встала со стула. Мы вошли внутрь, и он сел напротив меня, весь какой-то дерганый за огромным столом с кожаной столешницей.
В ожидании кофе мы сидели в полном молчании. Боффи грыз кончик карандаша, хмурился, глядя на бумаги на столе, и крутился на кресле. Мне вдруг стало его жалко. Очевидно, ему предстояло сообщить мне плохие новости, и он отчаянно пытался придумать, как бы сделать это потактичнее.
Наконец принесли кофе, и дверь захлопнулась. Он поднял голову.
– Рози, боюсь, у меня плохие новости.
– Насколько плохие?
– Н-ну… Когда Гарри умер, дела его были, скажем так, не в идеальном порядке.
– Понятно.
– И ничего удивительного. Не станет же человек в таком возрасте готовиться к смерти, не так ли?
– Естественно, – вежливо согласилась я, принимая это смягчающее обстоятельство в пользу Гарри. Повисло молчание. – И… в каком же состоянии его дела, Боффи?
– Хмм? – Он поднял брови.
– Его дела, – тихо повторила я. Господи, это он мне помогает или я ему?
– Ах, да!
– Я в полном дерьме? – предложила я реплику Боффи, используя терминологию Бертрама.
– Д-да. Да, это то самое слово.
Я вздохнула. О боже. Не думала, что это будет так сложно. Игра в двадцать вопросов с человеком, который, по идее, должен был сдавать какой-то экзамен на адвокатскую лицензию, но, видимо, проскользнул в папину фирму через черный ход, благодаря генам, а не серому веществу.
– Он оставил завещание?
– Вообще-то, да, но не думаю, что требуется его официальное оглашение. Потому что то, что он оставил вам с Айво, на деле… – Он замялся и погрыз карандаш.
– Оставлять было нечего, – завершила я.
– Именно.
– У него была страховка?
– Да, была, но он не платил взносы, так что страховка просрочена. Боюсь, она недействительна.
– Значит, мы с Айво никак не обеспечены, так я понимаю?
– Нет… обеспечения, как такового, нет.
– А как же его дома? Наш дом и тот, который Гарри сдавал. На них же нет закладных?
– Вообще-то, есть, и довольно внушительные.
– Но дома подарил Бертрам.
– Д-да, верно, но как раз перед отменой страховки Гарри… ммм… перезаложил их.
– Нет! Зачем?
– Чтобы оплатить долги.
– Какие долги?
– О, обычные долги. Ну, ты понимаешь. – Он прищурился.
– Нет, не понимаю.
– Ну, во-первых, клуб – недешевое удовольствие. – Он нервно рассмеялся и провел рукой по волосам. – Проклятье, мне ли не знать. Честно говоря, у меня самого иногда вся зарплата уходит на оплату их счетов. У этих ублюдков один джин-тоник стоит целое состояние.
– И все?
– О, еще долги поставщикам спиртного. Счета накапливаются, не успеваешь заметить. Некоторые глотают спиртное такими темпами, стакан не успевает намокнуть. О, и еще он много проигрывал.
– Проигрывал? Где?
– Да так, время от времени баловался блэкджеком в клубе «Клермонт», ничего серьезного. Все мы так делаем, но если вечер выдался неудачный – а у Гарри так частенько бывало – то проигрыши бывают… немаленькие.
– Клуб «Клермонт»? Я даже не знала, что он член клуба!
– Да, и, если честно, Шарлотта тоже не знает, так что пусть это останется между нами, ладно, Рози? – От нервов Боффи побагровел.
Клуб «Клермонт». Я ошеломленно осела в кресле. Боже мой, так и вижу эту парочку за рулеткой, во фраках: артефакты прежней эпохи, воображающие себя мелкой аристократией, попыхивающие толстенными сигарами и хвастающие, кто настрелял больше куропаток во время несуществующей охоты!
– Понятно, – еле слышно проговорила я. – А есть неоплаченные долги?
– Один-два, увы.
Я уставилась на него. Неудивительно, что у него пристыженный вид. И нечего полагаться на мое молчание. Пусть Шарлотта мне не лучшая подруга, но сейчас я даже ощущаю с ней какое-то родство.
– Скажи-ка, Боффи, если я продам оба дома, этого хватит, чтобы покрыть закладные и долги?
– Ну… это зависит от того, сколько ты выручишь за дома, – ответил он, подняв наконец глаза. – Не могу сказать, Рози. Понятия не имею, что сейчас происходит на рынке недвижимости; ты лучше спроси своего агента. – Он явно приободрился: приятно перевалить ответственность на другого.
– Ясно. И сколько денег мне понадобится?
Он назвал столь колоссальную сумму, что на минуту мне показалось, будто он имеет в виду оплату в лирах или в экю.
– Отлично. – Я поднялась на ноги и широко улыбнулась. Нет, ни к чему изображать обедневшую вдову пред лицом друзей Гарри, хотя в данной ситуации как раз надо бы. – Я буду держать тебя в курсе продажи, Боффи. Дома выставляются на рынок сегодня утром, так что проблем не возникнет. Думаю, обсуждать нам больше нечего.
Он с таким рвением вскочил на ноги, что чуть не перевернул кресло. Лицо просветлело от облегчения: он был вне себя от радости, что ужасный разговор наконец окончен. Но, провожая меня до двери, он опять искренне забеспокоился:
– Но у тебя же есть собственные деньги, правда, Рози? Не хочу допытываться, конечно, но Гарри не стал бы оставлять после себя такую неразбериху, если бы знал, что у тебя нет личных средств.
– О да, – беззаботно заверила его я. – У меня море своих сбережений, Боффи. Не волнуйся за меня, швейцарские банки ломятся от моих счетов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131