Повисла зловещая тишина. Я обеспокоенно глянула через плечо. Что такое? В чем дело? Оглянувшись, я поняла, что все они на меня смотрят. Я залилась краской, ничего не понимая, и через секунду опять воцарилась обычная суета; только вот путь к холодильнику с молоком был открыт, потому что все женщины вдруг нашли себе другие занятия. Холодильник внезапно потерял для них всякую привлекательность. Я медленно взяла молоко, развернулась и зашагала к кассе. В магазине стало тихо. Да нет же, я, наверное, все придумываю: я-то тут при чем? Проходя мимо бакалейного отдела, я заметила старушку мисс Мартин, лучшую подругу Веры, которая склонилась над батончиками-мюсли.
– Доброе утро, – тихо произнесла я.
Ответа не последовало. Но я же говорила очень тихо, не так ли? Может, она не расслышала. С бьющимся сердцем я встала в конец очереди в кассу. Миссис Фэйрфакс улыбалась и болтала, упаковывая покупки за прилавком, и я немного расслабилась. Она же такая милая, она почти моя подруга, и обожает Айво. Как обычно, на кассе стояла коробка с товарами с истекшим сроком годности, которые продавались по дешевке. Подошла моя очередь, и я взяла шоколадку и пару старых рождественских открыток.
– Может, еще пригодятся! – весело прощебетала я, протягивая открытки миссис Фэйрфакс.
– Это уж точно, – мрачно буркнула она.
Все прекратили свои дела и уставились на меня. Миссис Фэйрфакс, видимо, решила унизить меня публично. Она принялась очень-очень медленно упаковывать мои покупки; нарочно долго пробивала четыре пакета молока, плитку шоколада, рождественские открытки. Так долго, что все присутствующие смогли увидеть, как я заливаюсь краской от кончиков пальцев ног до кончиков пальцев рук и кромки моей челки. Только когда я сгорела со стыда до углей, она меня отпустила.
– Два фунта одиннадцать пенсов. – Она протянула руку и дерзко взглянула мне в глаза. Куда девались ее ямочки и щечки-яблочки, непонятно.
Я протянула деньги и, собрав все чувство собственного достоинства, вышла из притихшего супермаркета, ощущая на себе взгляды дюжины горящих глаз. Когда я села в машину, руки у меня дрожали. Я повернула ключ зажигания и рванула с места на огромной скорости. В желудке все перевернулось; я зажала рот рукой. Боже мой, им все известно! Они все знают, и, более того, верят, что я виновна! Виновна. Меня как будто ударили по лбу раскаленным докрасна утюгом: я не успела даже заявить о своей невиновности! И это здесь, в деревне, которую я начала считать своим домом, среди людей, которых я якобы знала и считала своими друзьями! О боже!
Постепенно мне немного полегчало. Я немного успокоилась. И когда подняла голову, до меня дошло, что на самом деле, хоть я летела неизвестно куда не разбирая дороги, я знаю, где нахожусь. Это же улица, где живет Алекс! Я моргнула затуманившимися глазами. Да, а вон его крутой зеленый «мерседес», стоит у входа в коттедж в конце улицы. Странно, что он дома, а не в клинике… хотя… разумеется. Он же сегодня не работает. Я вдруг приободрилась. Мне захотелось увидеть его веселое лицо, захотелось, чтобы он обнял меня, улыбнулся, ни о чем не спрашивая, просто дружески поприветствовал меня. Да, разумеется, Алекс! Как же я сразу о нем не подумала? Я живо села и завела машину. Включила первую скорость и проехала пару сотен ярдов по улице по направлению к ряду красивых отремонтированных коттеджей, в которых жили рабочие. Позади, через сады, пробегал ручей. Я остановилась рядом с машиной Алекса.
Алекс жил в двух коттеджах, объединенных вместе: довольно впечатляющее зрелище. Они стояли поодаль от других, отделенные узкой аллеей, которую он уставил терракотовыми горшками и вазами с пряными травами и различными видами плюща. Да, здесь у него настоящая идиллия. Я подошла к дому и почувствовала себя лучше.
Я постучала в парадную дверь, выкрашенную в зеленый цвет, и подождала. Ничего. Подождав еще немного, я позвонила в звонок. Посмотрела на дом. Проклятье, наверное, он вышел ненадолго. Разочарованная, я сильнее нажала на звонок, просто так, чтобы выпустить пар. Через пару секунд подошла к панорамному окну, приставила руку козырьком и пригляделась. На столе в углу горела лампа; по полу разбросаны бумаги, стоит кофейная чашка, в камине горит огонь. Я нахмурилась. Если бы он ушел, разве не поставил бы каминную решетку? Я вернулась к двери и позвонила еще раз. Может, он в ванной или в туалете?
Наконец я оставила попытки достучаться. В разочаровании пошла было к машине, но, проходя мимо окна, вдруг заметила движение. Точно, он был там: согнувшись пополам, притаился под подоконником. Какого черта он там делал? Я постучала в окно.
– Алекс! Это я!
Он удивленно высунул голову:
– О! Привет! Подожди. – Через секунду дверь отворилась. – Извини, я уронил контактную линзу. Ты что, звонила?
– И давно! Ты не слышал?
– Оглох, наверное. Я музыку слушал.
– Не слышу никакой музыки.
– Я ее выключил, когда пошел открывать.
– Понятно. – Я улыбнулась. Он тоже улыбнулся. Но, видимо, никак не решался пригласить меня войти и намертво застыл в дверном проеме.
– Я… просто хотела проверить, как у тебя дела, – живо проговорила я.
– У меня? О! Отлично! Все отлично!
– Тебя давно не было видно.
– Вообще-то, Рози, я был ужасно занят; просто кошмар, не продохнуть.
– Правда? На Новый год?
– Да. Животные не перестают болеть в праздники, знаешь.
– Да, наверное.
Наступила тишина. Что ж, он наверняка очень, очень занят, иначе бы пригласил меня войти. Я заколебалась. Стоит ли выплескивать всю правду об убийстве и допросе прямо так, с порога?
– Значит, – бодро проговорила я, – увидимся в следующую субботу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131