Руки сами потянулись к лягушке,
но когда царевна представила, что прийдется дотронуться до
холодной, пахнущей вязкой тиной лягушачьей кожи, омерзение
сковало все тело.
- Кто ж это тебя так? - только и смогла выдавить
царевна.
- Да-а-вняя история. Расква-а-алдуй меня, не
пожа-а-алеешь!
- А чем же я помочь-то могу?
- Поцелу-у-уй меня и про-о-очь падут злые ча-а-ары. -
проквакал царевич-лягушк.
Марья-царевна просто в ужас пришла. Но не бросать же
несчастного царевича в беде! Долго не решалась она прикоснуться
к нему, мучилась, себя изводила. Но потом, собрала всю волю,
ведь как-никак - царская дочь, и, вся внутренне сжавшись,
посадила лягушку в ладони и поднесла в губам. А потом
зажмурилась и, дрожа от страха и нетерпения, прижала свои
коралловые губы к мокрой холодной коже.
Сверкнула молния и грянул гром. Вихрь пронесся над озером.
Марья-царевна вдруг ощутила страшную тяжесть в руках, ладошки
сами собой разошлись в стороны, раздался громкий всплеск и ее
обдало брызгами. Царевны открыла глаза и увидела, стоящего по
колено в воде, высокого пригожего царевича в дорогом кафтане.
Он с недоверием смотрел на свои руки, то и дело поднося
растопыренные пальцы к лицу, на собственное отражение в темной
воде, а потом радостно закричал на всю округу: "Ура-а-а!"
Марья-царевна даже не ожидала увидеть такого славного
мо'лодца и прямо-таки зарделась вся от смущения. Капли воды
текли по ее лицу, и она попыталась вытереть их рукавом, но, к
своему изумлению, вместо яркого сарафана увидела лишь блестящую
лягушачью кожу. И только сейчас заметила, что смотрит на
царевича снизу вверх и сидит, скрючившись на камне. Она в ужасе
закричала и метнувшись прочь, шлепнулась в темную воду.
- Ква-а что-о?

28. Золушка

"Ваше Высочество!
Не милости и пощады прошу у Вас, за все мной содеянное,
ибо даже если Вы и даруете мне прощение, сам себя я простить не
смогу. Молю лишь ободном - не велите искать меня или высылать
вслед погоню, ибо мое единственное желание сейчас - искупить
все то зло, которое я принес тем, кто был мне дороже всего. И
ничто не в силах остановить меня.
Вы видимо в недоумении, о чем это пишет ваш друг детства?
Теперь-то я могу рассказать сколь черную роль я сыграл в
судьбах той которую я любил больше всего на свете и Вашей
собственой.
Я не поэт, а всего лишь простой башмачник и не смогу
описать чем Она была для меня. Да, в общем-то, всем. Она
захватила, заполонила собой все, едва я увидел ее в первый раз.
С ее именем я не расставался ни на секунду, ее образ был со
мной когда сон сковывал мои глаза, и он же будил меня поутру,
напоминая, что где-то рядом в этом мире живет Она. Я любил ее.
Она была чудесной девушкой, да Вы впрочем и сами это знаете.
Правда ей не повезло с мачехой, но она никогда не унывала, и за
это я ее тоже очень любил. Однажды, чтобы хоть немного
порадовать ее, я сделал ей подарок, да будь он трижды проклят!
Если бы я только мог тогда предположить, как искалечит он наши
судьбы...
Вы-то знаете, что я хороший мастер и, думаю поймете, что
те туфельки, которые я сшил для нее были особенные. Я вложил в
них все свое умение, всю любовь и нежность к этой несчастной
девушке, и они мне действительно удались. Это были чудесные
туфельки оттороченные драгоценным серебристым мехом.
И каково же было мое изумление, когда вскоре после этого
Вы пришли ко мне с одной из этих туфелек! Вы сказали мне, что
ее потеряла ваша невеста, что она... Впрочем, Вы пожалуй и сами
это все хорошо помните. А потом Вы попросили меня рассказать
Вам все, что я могу об этой туфельке: кто шил, где, когда и так
далее. Я заявил тогда, что это не так просто и Вы оставили мне
туфельку, сказав, что прийдете за ней через час. А через час
туфелька-то была не совсем та, На глаз не заметно, а вот размер
уже другой, не зря же меня называли Мастером.
Вы конечно же не могли этого знать, и преспокойно женились
на той, которой она пришлась в пору и, на сколько я знаю, не
так уж и несчастливы с ней. Я радовался тому, как ловко обвел
всех вокруг пальца, сохранив для себя свою возлюбленну. Но
потом я понял, что она-то всерьез в Вас влюбилась и эта
женитьба убила ее. Она медленно угасала и ничто не было в
состоянии ее утешить. И вот вчера она умерла, и как это не
страшно, я главная тому причина. А посему я ухожу искать
волшебный родник живой воды и не появлюсь здесь, пока не найду
его.
Прощайте и, если сможете, простите.
Башмачник."

29. Канатоходец
Сказка первая.

Он знал, что рано или поздно это должно было случиться.
Никогда не угадаешь заранее, что будет тому причиной, и,
потому, готовым к этому нужно быть всегда. Сколько он себя
помнил, он ждал этого предательского момента, за которым лишь
краткий миг полета, страшная вспышка боли и бездонная темнота,
поглощающая тебя целиком и навсегда.
И потому, когда канат неожиданно провис и перед глазами
поплыли изумительные оранжевые круги, Канатоходец отчетливо
осознал, что сейчас он сорвется.
Он не испугался, не закричал и не впал в панику, ведь он
давно уже был готов к этому. Канатоходец закрыл глаза,
бесполезные в этой бешеной круговерти запрокинутых лиц, жадно
глядящих на него и доверился своему чутью. Один взмах шестом,
другой, ну где же канат? Он сконцентрировал все свое умение и
опыт, и, балансируя на старой гнилой веревке, отвоевывал у
смерти секунду за секундой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89