А однажды, уже после того как погиб его
напарник, с которым он дежурил до этого и Солдатик стал нести
службу один, Танцовщица заговорила с ним прямо посреди ночи, и
они проболтали до самого утра. Это была воистину волшебная
ночь, и с тех пор такие разговоры стали спасительной отдушиной
в не-легкой жизни игрушечного солдатика. Нет, конечно же у него
были братья-солдаты, но ведь с ними так не поговоришь! И каждое
свое дежурство, если только Танцовщица не спала, он говорил с
ней и говорил. Правда, со временем эти разговоры все больше и
больше выливались просто в монологи Солдатика. Но он этого уже
почти не замечал, стремясь поделиться с Танцовщицей всем, что
его радовало и волновало. Так бы все наверно и продолжалось до
беско-нечности, если бы не троль.
Троль жил в фальшивой табакерке поблизости от дворца. Он
был навечно прикован к своему жилищу и ужасно от этого бесился,
с завистью и ревностью наблюдая за Солдатиком и Танцовщицей. А
однажды, не выдержав, он прошипел из-под полуприкрытой крышки
вслед оловянному солдатику: "Нужен ты ей больно, дундук
влюбленный!" Словно бы молнией вспыхнули эти слова, ослепив
нашего героя. Он, неожиданно для самого себя понял, что ведь
действительно, он уже давно любит эту прекрасную девушку, и
тотчас же решил завтра просить ее руки.
Но, чем больше он об этом думал, тем отчетливей всплывало
в памяти молчание Танцовщицы, ее холодность и неприступная
сдержанность. "Да уж, - подумал Солдатик, - она видно
действительно из знатных, живет во дворце, а у меня только и
есть, что коробка, да и то нас в ней набито двадцать пять штук.
Но попробовать все же стоит!"
Наутро ему удалось выбрать момент и, оставшись с
Танцовщицей наедине, рассказать ей о своей любви, но она лишь
мило улыбалась в ответ и продолжала свой вечный танец. От ее
молчания, от этой вежливой улыбки нашего Солдатика прошиб
холодный пот, и, смущенный и растерянный, он постарался уйти
подальше от дворца, от восковых лебедей плавающих в зеркальном
озере.
Он пришел в себя только стоя на подоконнике и разгорячено
дыша. Нет, он не собирался покончить с собой или уходить прочь
из этого дома. Ему, всего навсего, был нужен маленький
тайм-аут, чтобы прийти в себя. Но то ли подоконник был слишком
скользким, то ли его коварно толкнул в спину чей-то злорадный
взгляд, то ли это был просто сквозняк, но уже в следующее
мгновение Солдатик - только воздух в ушах свистел, -
стремительно падал вниз с третьего этажа.
Он не слышал горестного "Ох!", вырвавшегося у Танцовщицы,
не видел смертельного ужаса, застывшего в ее глазах и не знал о
том, как оказывается легко слетает с ее лица маска равнодушия и
отвлеченности. Но зато он твердо знал, что ему во чтобы-то ни
стало необходимо вернуться назад, ведь кто же кроме него сможет
лучше охранять Танцовщицу долгими темными ночами.
Возвращение домой было для Солдатика не столь легким, как
описал его Ганс Христиан Андерсен. Много раз лишь память о
прелестной Танцовщице заставляла его вновь и вновь подниматься,
вызывая на бой всех и вся. Но молитвами Танцовщицы и своей
Любовью он все же сумел вернуться в тот самый дом. Солдатик
застыл у белой громады дворца, перед которым танцевала его
любимая.
- Здравствуй! - спокойно и даже как-то холодно
поприветствовала она Солдатика и тотчас же отвернулась прочь,
чтобы скрыть огоньки безудержного счастья, вспыхнувшие в ее
глазах.
"Вот так вот, просто "Здравствуй" и все! - это был
страшный удар. В мечтах, в том страшном аду, которым стала для
Солдатика дорога домой, в конце этого мучительного тоннеля, он
всегда отчетливо видел слезы радости, страстные объятия и
жаркие поцелуи, а на самом-то деле - всего навсего
"Здравствуй".
Все то, что стало для него смыслом жизни взорвалось в это
мгновение обидой и разочарованием, наполнив его до самых
глазниц горькими, солеными слезами. Но он был солдат и не имел
права плакать. Стойкий оловянный солдатик четко, как на параде,
развернулся кругом и пошел прочь от дворца, судорожно пытаясь
сдержать рвущуюся наружу боль. И поглощенный этой борьбой он не
почувствовал, каким жарким и полным любви взглядом проводила
его Танцовщица.
Он стоял на краю стола, делая вид, что смотрит на пляшущий
в камине огонь. А в это время его самого съедало, плавило
изнутри не менее жаркое пламя отвергнутой, как ему казалось,
любви. Вся беда заключалась в том, что он действительно по
настоящему любил Танцовщицу. Жар этой любви, не нашедший
выхода, разгорался все ярче и ярче, расплавляя все вокруг. А
может быть к нему добавился и страстный взгляд Танцовщицы? Не
знаю ... Только вот наступило мгновение, когда, не выдержав
этого страшного жара, расплавилось и потекло олово, и
единственная нога Солдатика предательски подогнулась. И нелепо
кувыркнувшись в воздухе, он рухнул вниз, прямо в горящий камин.
В падении Солдатик успел-таки бросить последний взгляд на
прекрасный дворец своей возлюбленной и с изумлением увидел, как
метнулась вслед за ним легкая фигурка в батистовой пачке с
яркой розеткой на груди.
Их руки встретились и переплелись, и они вспыхнули, как
самая яркая звезда прежде чем их коснулись языки настоящего
живого пламени. Огонь поглотил их, оставив миру лишь
почерневшую как уголь розетку и маленькое оловянное сердечко.

26. Пигмалион

Громко звякнув, массивный кованный ключ острым
металлическим скрежетом безжалостно отсек от мастерской все
лишнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89