– Какая чепуха!
– Не может быть, – подхватил Пистий.
– Тише, – остановил их Критон. – Дайте ему досказать.
– Все это время, – продолжал Сократ, – Самолксид тайно скрывался в подземелье, куда брат носил ему еду, и там он обдумывал свои планы. Фракийцы тяжело переживали, что их легендарный земляк и герой Орфей был убит молнией Зевса за то, что осмелился наделить богов человеческими страстями и пороками. Фракийцы горели негодованием на Зевса, отнявшего у них почитаемого героя, самого знаменитого певца, который пением своим трогал сердца людей, диких зверей и даже завораживал деревья и камни. И вот Самолксид, поднявшись из могилы, встал на надгробную плиту и воскликнул: «Фракийцы! Почтенные граждане, слушайте меня! Я явился возвестить вам нового бога!» – «Возвести! – закричали в исступлении люди. – Кто он?» – «Это я», – молвил Самолксид. Люди удивились, но стали слушать дальше. Самолксид сумел им внушить, что древний бог Крон вселился в его тело и восстал из мертвых. И пошел Самолксид излагать пифагорову мистику цифр: единица – это разум, семерка – здоровье, восьмерка – любовь, десятка – счастье, и блаженство, и прибыль. Он говорил им, что высоту звука можно выразить математически в соответствии с длиной колеблющейся струны. Ошеломленные такими таинственными словами, люди слушали и услышали, что квадрат гипотенузы прямоугольного треугольника равняется сумме квадратов катетов…
Юноши покатились со смеху, хлопая Сократа по спине. Но тот повернул рассказ в другую сторону:
– Эта смесь учености и мистики окружила Самолксида божественным ореолом, но приязнь людей он приобрел тем, что, используя знания Пифагора, лечил их и давал добрые советы. По каковой причине жил бог Самолксид в полном благоденствии, почитаемый повсеместно во всей Фракии.
Нахохотавшись всласть над богом Самолксидом, друзья спросили Сократа, кто поведал ему про такое чудо?
– Анаксагор, – ответил Сократ, волнообразным движением ладони от подбородка вниз намекая на окладистую бороду философа.
Симон задумчиво почесал в затылке.
– А ведь ты, Сократ, рассказал не такую уж чепуху! К нам в сапожную мастерскую ходит много заказчиков, и от них я слыхал – люди-то все ждут какого-то спасителя…
Киреб согласно кивнул:
– Я тоже слыхал об этом в пекарне моего мастера. Многие верят, что когда-нибудь родится некто и все устроит так, чтоб никому на свете не бедствовать.
То же подтвердил и Пистий:
– И мне известно – люди ждут такого бога.
Сократ слушал молча. Знал и он: люди ждут. Но чего? Кого? Спасителя? Чуда? Улыбнулся глазами.
Обманщику Самолксиду никогда бы не сделаться идолом у фракийцев, если б он не облегчал их невзгоды. Следовательно, почему же люди ждут спасителя? Потому что ждут от него помощи. Помощи во всем. Помощи советом и делом. Но ждать, все время ждать, правильно ли это?
И Сократ заговорил:
– Чудес не бывало и не бывает. Однако время от времени являются люди, которые хоть немножко, да улучшают жизнь. Возьмите Перикла. Как он все расшевелил, и в стране, и на море… И ведь это только начало! То ли еще будет!
Если наших друзей занимали Самолксид с Периклом, то Эгерсида интересовал исключительно Сократ. Донесся до него слух, что Коринна ездила с ним в Гуди. Подкрепившись пшеничными лепешками, намоченными в тяжелом сладком вине, Эгерсид двинулся в путь, представляя себе, как он раздавит нынче Сократа, словно спелый финик!
Эгерсид мог себе позволить такую уверенность. Все у него было большое и широкое: рот, нос, плечи, грудь. Он шел – и земля стонала под его тяжестью. Раздавлю! Раздавлю! Очутившись во дворике Софрониска и увидев Сократа в кругу друзей, он еще решительнее повторил про себя: «Раздавлю!» И повелительно крикнул Сократу:
– Эй, ты! Выйди-ка со мной! Хочу потолковать с глазу на глаз!
Лицо и тон Сократа изобразили приятное удивление:
– А, это ты, Эгерсид! Присоединяйся к нам! Что за тайны? Все здесь мои добрые друзья, к которым, несомненно, относишься и ты. Ты самый мой дорогой друг, да что я говорю – мой почитатель! Я отлично знаю, мой милый, что твои уста произносят мое имя даже чаще, чем уста вот этих моих друзей. В каждой фразе твоей шипит этот самый «Сократ», каждым словом восхваляешь ты меня, распространяя славу обо мне. Рад тебя видеть, мой красильщик!
– Я тоже рад тебя видеть, – гулко прозвучало в ответ.
– Не говорил ли я? – оживленно подхватил Сократ. – О, Эгерсид – мастер красильного дела! Он, конечно, приукрашивает и меня в своих мыслях и речах, изображая замечательным юношей. Жаль, я этого не слышал!
– Не жалей! Твое имя вправду не сходит у меня с языка, как ты говоришь, да только с бранью, потому что ты вор – хочешь украсть у меня Коринну!
Симон встал между двумя петухами, одним разъяренным, другим зло насмехающимся.
– Что значит «украсть»?! – накинулся он на Эгерсида. – Сократ с детства знает мою сестру и любит ее!
– Может быть, а Коринна-то будет моей! – самоуверенно заявил Эгерсид.
Услыхав свое имя, Коринна взобралась на оливу.
– Зря он бахвалится, – трезво проговорил Симон, поворачиваясь к Сократу. – Коринне до него и дела нет. Это я слышал от нее самой.
Верзила нахмурился.
– Я тоже кое-что от нее слышал. Этот ученик каменотеса морочит ей голову, а у самого и положить-то ее некуда, разве что на камень.
– Ни твоя спальня, ни мои камни не определят, кого из нас будет любить Коринна. Она сама решит, – сказал Сократ.
– Ошибаешься, мой милый. Решать буду я. – Тут Эгерсид набрал полные легкие воздуху и выкатил грудь. – А тебя я сдуну с дороги, как цыпленка, и дело с концом.
– Глядите, как все просто, – спокойно заметил Сократ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173