Прислонилась к стене, утомленная напрасной попыткой; стала подстерегать новую жертву.
По улочкам шатались моряки всех портов Афинского морского союза и варварских стран Востока и Запада, одетые в самые разнообразные одежды, но все – с кинжалом у пояса.
Три сирийца заняли всю ширину улочки – чтобы пропустить их, Сократу с Критоном пришлось прижаться к стене.
– Где лучше всего? – спросил один из сирийцев.
– В корчме «У Афродиты Каллипигии», – ответил другой.
– Что значит «Каллипигия»? – поинтересовался третий, привлеченный звуком незнакомого слова.
– Это значит, что у нее роскошный зад, – объяснил второй и дополнил свои слова жестом, как бы огладив рукой воображаемые ягодицы.
– Туда и пойдем, – решил третий.
Тут навстречу им попалась высокая девушка. Ее несшитый пеплос распахивался на ходу. В свете синего фонаря она казалась мертвенно-бледным призраком. Моряк мигом изменил свое решение, схватил этот встречный призрак, притиснул к стене – и оба закачались, как лодка в бурю.
Критон и Сократ от волнения приумолкли.
– Куда пойдем? – хрипло вырвалось у Критона.
Большое красное яблоко, висевшее на узорном металлическом стержне, подмигивало маняще.
Завеса колыхнулась, из дома вышла красивая девушка – кожа медного цвета, волосы, черные и блестящие, как шерсть быка, перехвачены надо лбом пурпурной лентой; лимонного цвета пеплос доходил до середины икр.
– Войди к нам, господин, – льстиво заговорила она, разглядев дорогой плащ Критона. – Мы – самое роскошное заведение в Пирее. У тебя, красавчик, наверняка есть чем заплатить.
Критон обернулся к Сократу:
– Пойдем с ней?
Тот заколебался.
Девушка окинула Сократа взглядом.
– Твой раб может подождать снаружи, – сказала она Критону. – Или ты за него заплатишь?
– Пошли! – коротко бросил Критон.
– Мое имя – Ионасса, – сказала девушка, вводя их в небольшую прихожую. Там спал чернокожий, свернувшись подобно огромной змее, так что голова его уткнулась в колени.
Обойдя спящего, вступили в темное помещение с низким потолком. Здесь как раз зажигал масляные лампы владелец заведения, морщинистый человек с синими мешочками под глазами. Скрестив на груди руки, он поклонился входящим:
– Синдар к твоим услугам, господин.
Он хлопнул в ладоши – появилась черная рабыня с амфорой вина и кратером.
– Или предпочтешь неразбавленного?
Критон, привыкший во всем советоваться с Сократом, старался теперь решать самостоятельно.
– Конечно, неразбавленного!
Синдар подсел к столу, Ионасса скрылась.
– Музыка! – крикнул хозяин.
В углу нерешительно, неуверенно запела флейта.
Критон с некоторым смущением улыбнулся Сократу:
– В хорошенький вертеп нас занесло!
– Да все они, верно, схожи друг с другом, – отозвался тот. – Сразу видно – посещают их не Критоны.
Это было и слышно. В полумраке раздавались хихиканье, шепот – бог весть чьи, бог весть по какому поводу. Но вот светильники разгорелись, и открылась вся «роскошь» заведения: всюду, куда ни глянь, – яркие пятна. Занавеси, покрывала, пеплосы, хитоны, настенная роспись… Всюду краски! Броские, кричащие, восточные краски: обжигающая серно-желтая, ядовито-зеленая, красный цвет рвет глаза из орбит, синий как морская глубь, черная на золоте, алая на серебре… Флейтистка, с ног до головы осыпанная блестками, выступила из темноты, чтоб явить гостям свою красоту и привлечь их внимание к своему искусству.
Вернулась Ионасса с девушкой для второго гостя. Та подошла к Сократу, неся на губах горькую улыбку, словно взывала к милосердию.
– Я Амикла, – назвалась.
Ее светлые волосы казались белыми в неверном свете ламп этого пестрого вертепа.
Ионасса предложила Критону лакомства. Сказала – для возбуждения желания.
– Печень трески в самосском вине стоит драхму – дорого, правда? Да, у нас цены выше, зато и наслаждения редкостны. Но тебе ведь неважна цена…
– Об этом не беспокойся, – хвастливо отозвался Критон.
Стали есть, пить. Тяжелое родосское вино хорошо исполняло свое назначение. Покончив с едой, перешли в маленькую темную каморку, где стояли два ложа.
Вино появилось и здесь. Девушки разделись.
– Тут – царство Эрота для благородных, – сказала Ионасса. – Твой раб останется с нами?
Второй раз ждал Сократ, что слово «раб» будет исправлено на «друг». Но Критон ответил только:
– Останется.
Ионасса, дотронувшись до руки Сократа, сказала с понимающим видом:
– Ну конечно. Правда, у нас вы в безопасности – вот в других домах действительно нередко льется кровь…
Она крикнула что-то флейтистке, невидимой теперь, и та сменила флейту на кифару. На тесном пространстве между двумя ложами Ионасса начала варварский танец.
Критон схватил ее в объятия, посадил к себе на колени. Девушка ласкала его медленно, опытно. Он уже ничего не видел, не слышал, только ощущал это гибкое, надушенное тело, которое терлось о его тело.
Амикла успеха не имела. Сократ гладил ей грудь и все расспрашивал. Откуда она. Чья дочь. Когда покинула отчий дом. Почему. Нравится ли ей здесь. С кем ей приходится…
– Какое тебе дело, мало ли свинских рыл… Матросы, от которых разит всякой вонью! – гневно вскинулась Амикла. – И нечего расспрашивать! Ты сам раб, а не знаешь, что значит прислуживать кому-то?
– Я не раб.
Амикла смягчилась; обхватив Сократа обеими руками за шею, поведала: она тоже не рабыня. Ее отец, владелец грузового судна, до тех пор брал в долг у менял на закупку товаров, пока те не пустили его по миру, а судно проглотили долги…
– И пришлось ему наниматься на работы, какие выполняют только рабы, и вся наша семья впала в нужду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173