Я выпрямился, машинально оглянулся. Парень из соседнего купе на своей верхней боковой не спал, а как только я оглянулся, сразу отвел свой взгляд. Ясно, он все это время смотрел на Тосю. Ну и тип. Надо утром поговорить: чего ему пялиться на замужнюю женщину?Я закрыл чемодан и защелкнул замки.— И как это вы, бабуся, с такой тяжестью управляетесь?— Ой, и не говори, голубчик. Еле запрыгнула. Поезд-то уже тронулся.— Да я бы и с одним чемоданом не запрыгнул.— А получилось. Как не запрыгнешь, когда Фенька орет: «Везите скорее игрушки Кольке! Пусть меры примет!» Не помню, как и заскочила. А тут вы с молодым человеком… Ох, дела, наши дела… Заговорила я тебя своими разговорами. Ты уж извини. Этот молодой человек в шляпе, конечно, интереснее рассказывал. На то он и пришелец… Но ведь хочется с кем-нибудь поговорить.Да. Я знал это. В поездах люди знакомятся очень быстро и рассказывают порой друг другу про себя такие истории, которые и самым близким не осмелились бы поведать.— Ты спи, голубчик, спи. Пусть моя скучная старушечья история поможет тебе заснуть.— Да нет. История очень интересная. Что-то в ней есть.— Лезь, лезь на полку, голубчик. А я подремлю сидя. Часа два уже осталось.Я оглядел коридор. Теперь уже наверняка все спали, кроме, нас. Даже тот парень из соседнего купе, что засматривался на Тосю.— Подремлю, пожалуй, — сказал я и как есть, не раздеваясь, улегся на полке.Покачивало. Раньше меня в поездах всегда здорово убаюкивало. 5 Неясный полусумрак вагона начал рассеиваться, всхрапывания и сонное сопение отдалились куда-то за горизонт, в бесконечность. А сам горизонт оказался вдруг резко очерченным. Вокруг, насколько хватал глаз, желтая стерня. Лишь здесь, возле озера, зеленели низкорослые кусты, да противоположный край темнел камышами. Метрах в ста от берега стоял вагончик и палатка на десять человек. Там варили ужин. Я только что приехал на тракторе ДТ-54, и теперь надо было искупаться. Я задержался на поле, дискуя стерню, хотелось добить этот участок, чтобы завтра начать новый. Я сбросил с себя промасленную рубаху и брюки, постоял немного и зашел в воду. Теплая, она была приятна и ласкова. Я заплыл на середину этого искусственного озера, образованного запрудой в овраге, полежал немного на спине, потом доплыл до противоположного берега и двинулся вдоль камышей. Здесь уже все было исследовано за полтора месяца работы. И все же я нашел просвет, с метр шириной, извилистый, может, потому и не замеченный никем. Плыть здесь можно было только брассом, тихонечко, да я и не торопился, не хотелось вылезать из воды. Таинственный ход в камышах закончился маленьким пятачком песка, метра два на три, а дальше шли заросли кустов. Этот пятачок нельзя было заметить и с берега. Я покрутил головой по сторонам: никого. Вылез, стряхнул воду, потянулся… на плечи мне легли чьи-то руки, нагретые солнцем, и горячее тело прижалось к спине. Я вздрогнул и чуть было не заорал: «Кто это?!» — но лишь замер. Потом руки опустились, меня резко повернули… Та самая студентка из последнего купе. Беззвучно смеется, и солнечные зайчики прыгают в ее глазах. «Что же ты так долго не приплывал?» — «Только что пригнал трактор… А ты…» — «Тс-с… Наговоримся еще… Ага?» — «Да». Ее лицо уткнулось мне в грудь, и я потрогал черные распущенные по спине волосы. Они были сухими.— Эй, голубчик! — закричали с того берега. Но мне не хотелось уплывать отсюда.— Голубчик, ишь заснул как крепко. Вставай. Старотайгинск.Это был сон. Но какой сон!— А как ты сладко спал, голубчик… Зря я тебя разбудила.— Нет, нет, бабуся. В самый раз. Все равно бы эти через пять минут приперлись.— Кто же?— А-а… Фу! Во сне это. Хорошо, бабуся, что разбудили.— Ну и ладно. Ты, поди, умываться будешь?— Потом. Провожу вас, пробегусь по вокзалу. Не был здесь ни разу.— Ну и хорошо. Пробегись. Разомнешься немного.— Еще один безбилетный пассажир, — сказала проводница, выходя из последнего купе. — Вот чудит молодежь!— Серьезная женщина, — заметил я, когда она прошла.— Работа ответственная, будешь серьезным, — сказала бабуся.За окнами в мутном еще рассвете мелькали огни, поезд вздрагивал на стрелках и замедлял ход.Я взял рюкзак за лямку, рванул, толку пока никакого не вышло. С верхней полки соседнего купе соскочил парень, молча ухватил рюкзак. С помощью бабуси он нацепил на меня эту самую пасеку. Стоять еще было можно, но как сделать шаг, я не представлял. Рискнуть, что ли? Я рискнул, но, чтобы не упасть, обеими руками ухватился за стойки по бокам коридора. А как же бабуся с ним? Я сделал еще шаг. Теперь нужно было сделать два без всякой опоры для рук. Это мне удалось только с помощью волевого усилия. Ну а теперь снова есть за что уцепиться. Сзади пыхтел парень с чемоданом, ему приходилось не легче, да еще и руки заняты. Поезд притормаживал, а когда толчком остановился, я по инерции понесся вперед, чуть не раздавив трех пассажиров с полотенцами в руках. Парень загремел чемоданом, зацепился за что-то. Меня здорово тряхнуло, да и весь поезд тоже.Вот и тамбур. Теперь бы только шагнуть на платформу.— Пропустите, — прохрипел я проводнице.Вид у меня, наверное, был страшен, потому что тетя Маша резко отскочила в сторону. И я вывалился на перрон.— Бабуся у вас в вагоне есть? — спросил меня черноволосый гигант.— Во… Вот рюкзак. — Я и снять-то его не мог. — Помогите.Гигант мигом высвободил мои плечи из лямок. Я тяжело дышал. Надо было помочь парню. Но гигант сообразил сам. А тут уж и бабуся осторожно выходила из вагона.— Бабуся, родненькая!— Коленька! Голубчик!Пока они целовались, я отдышался. Тот парень тоже.— Вот спасибо за помощь, голубчики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70