Ведь нас там не ждут!«Мозговой центр» собрался в нашем купе полностью. Слова Степана Матвеевича немного отрезвили некоторых, кто вроде Валерки чрезмерно обрадовался постукиванию колес.По коридорчику бочком трусил начальник поезда.— Выручайте! — потребовал он. — Пусть наука выручает!— Садитесь, — предложил я, показывая на свободное место.— Нет уж! — разволновался начальник поезда. — Раз наука все может, пусть она теперь и думает!— Что вы предлагаете? — спокойно спросил Степан Матвеевич.— Через тендер надо. Через тендер!— А! — догадался писатель Федор. — Гонца от общественности послать на паровоз! Толково, толково!— Вот пусть наука и проникает! — потребовал начальник поезда.— В паровоз надо действительно кого-то послать, — согласился Степан Матвеевич и даже не успел посмотреть на Валерку, как тот уже заявил:— Мы сделаем!— Опасно на ходу, — предупредил Валерий Михайлович.— Ну, к опасностям нам не привыкать, — заверил Валерка. — А столкнуться с каким-нибудь составом еще опаснее!— Передайте машинисту, — сказал Степан Матвеевич, — чтобы состав вел осторожно, потому что путь может оказаться занятым. А километра за два до станции нужно совсем сбросить скорость и подходить медленно, очень медленно. А если путь занят, то остановиться. На самой станции разберемся.— Понятно! — сказал Валерка и вместе с Михаилом они сорвались и помчались по коридору выполнять боевое задание.Начальник поезда снял форменную фуражку, вытер лысину мокрым платком и сказал:— Брошу! К чертям собачьим брошу! Вот только доведу поезд и на другую работу. Маневровым паровозом лучше буду командовать!Ему никто не возразил. Но никто и не одобрил его мысли. До благополучного возвращения было еще, кажется, далеко.Начальник поезда замолк. Молчали и все остальные. Только перестук колес да бескрайняя степь за окном.— Иногда мне кажется, что я вот-вот отгадаю, что же с нами происходит, — сказал я. — Но мысль все время ускользает. Не составляется она. Вот, например, причинно-следственный мир. Другого ведь мы и не знаем. Мы живем в жестко детерминированном мире. Но только наш-то поезд выскочил из этой детерминации!— Об этом говорил еще товарищ Обыкновеннов, — подхватил Степан Матвеевич. — Изменились причинно-следственные связи? Ну и что? Какая причина тому, что все это происходит?— Ты вот… — обратился ко мне Иван. Что-то уж очень долго он не открывал рта. Но за секунду до его недосказанного вопроса я вдруг решил, что нужно рассказать собравшимся историю Зинаиды Павловны, и перебил Ивана. Тот даже, как мне показалось, облегченно вздохнул, словно вопрос собирался задавать через силу, словно ему нравственно тяжело было задавать этот вопрос.К Зинаиде Павловне все в вагоне относились очень хорошо. Прекрасный и энергичный, много знающий человек была эта женщина. Да и врачей-то, наверное, в нашем поезде больше не было. Я вкратце рассказал, как Зинаида Павловна в один год лишилась мужа и детей.— Боже мой! — воскликнул Валерий Михайлович.Этого никто не знал, да и не поверили мне сначала, уж слишком жизнерадостной казалась милая женщина. Потом я рассказал, как Зинаида Павловна встретила всю свою семью в нашем поезде. Как она обрадовалась сначала, как поняла, что это невозможно. Как она нашла в себе силы (сколько же в этой женщине было сил!) сказать себе, что этого не может быть. Я рассказывал коротко, и все равно впечатление от моего рассказа осталось тягостное.— Значит, она нашла в себе силы, Артем, сказать себе, что этого не должно быть? — спросил меня Иван. Губы его почему-то дергались.— Да, Иван. Эта женщина нашла в себе силы.— Но ведь она же хотела, чтобы ее семья была! Ведь она думала об этом?!— Да, Иван. Она все время думала об этом.— А ты?— Да что я?— Ты тоже хотел?— Да что с тобой, Иван? Что я хотел?С Иваном творилось что-то страшное.— Ты же ведь хотел, чтобы у вас с Ингой были дети?— Да, Иван. Хотел…— Вот они у тебя и есть. — Он смотрел на меня, словно убивал, и мучился тем, что ему ничего не остается, как убить меня.— Да. Есть.— А у Зинаиды Павловны нет.— Нет. Но ведь они у нее умерли…— Ты хотел! Прости, Артем! — Он чуть ли не на колени упал передо мной. — Артем, прости! Все дело в том, что ты хотел! И она, Зинаида Павловна, хотела! И Степан Матвеевич! И Федор! И я! Все, понимаете, все чего-нибудь хотели… В очереди в старотайгинском буфете не стоять. Побыстрее бы надо. Пожалуйста. Замедление времени произошло. Но только после нашего ухода, я уверен, все там оказалось по-прежнему. Пеленки нужны — выставка детских товаров в Балюбинске! И так у всех. У всех! Только с побочными явлениями. Кто-то хотел и пришельца, и бутылку с разными напитками. Да и многое другое. Нужное и ненужное. Совершенно несогласованное с желаниями других пассажиров. И груда этих желаний навертелась друг на друга так, что разобраться теперь невозможно.— Иван… — ужаснулся я.— Что Иван! Иван тоже имеет желания! Но Иван сдерживает их!— Это мысль, — сказал Степан Матвеевич. — Только это очень ужасная мысль.— Вы ведь тоже, Степан Матвеевич, хотели избавиться от своей неприятной способности жить в других реальностях?— Хотел, Иван.— Вот вы и избавились. Только попутно поезд оказался совсем не там, где ему положено быть.— Понимаю, — сказал Степан Матвеевич.— И только Зинаида Павловна смогла сдержать свои желания. Вернее, сначала не смогла, но потом все же нашла в себе силы. Поэтому и паровоз появился.— Да паровоз-то тут при чем? — не понял я.— Чем меньше мы всего желаем, тем более реально начинает жить наш поезд. Отказался Афиноген от своей мечты, и мы сразу же вернулись хоть на какой-то там разъезд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70