— Что вы тут делаете?! — крикнул я. Не знаю почему, но мне казалось, что надо спешить. — Вы хоть знаете, что творится в поезде?— Все как и должно быть, — спокойно ответил Степан Матвеевич.— Ну уж нет! Что это? — Я схватил со стола лист. Конечно, мое поведение в обычных условиях я и сам расценил бы как хулиганство и хамство, но только сейчас условия, кажется, были совершенно не те… Вот что я держал в руке! Это был договор на передачу фирменного поезда «Фомич» в собственность «красивеньких». Покупающая сторона, в свою очередь, обязывалась довести наш поезд до Марграда.— Единственная возможность, — мрачно сказал Иван. — Больше мы ничего не сможем сделать.— Нет, сможем, — возразил я. — И очень даже сможем!— Да что же мы сейчас можем? — спросил Степан Матвеевич.— А вот что, — сказал я и разорвал договор на две части, — и еще вот что, — я разорвал половинки еще и еще.— Что вы делаете? — изумился Степан Матвеевич. — Ведь это наше единственное спасение!— Спасение?! Вы посмотрите, что делается в вагоне. Ведь там уже почти все друг с другом перессорились. Возможно, наш поезд и придет к конечной станции согласно этому договору, только нас в нем уже не будет. Это точно.— Эх, Артем, — недовольно сказал Степан Матвеевич.— Он детей ворует! — взвизгнул шарикообразный Мотя. — Детей!Я не обратил на него внимания. Не до него сейчас было.— Может, действительно, обойдемся сами? — словно сам у себя спросил Иван.— «Обойдемся», — передразнил его Степан Матвеевич. — Вот уже до чего дообходились сами! Ничего не поймешь уже! А мы все сами хотим сделать…— И только сами, — настаивал я. — Тем более что договора все равно уже нет.— Есть, — спокойно возразил «красивенький» в мантии, — есть еще неограниченное количество копий.— Копии не в счет, — сказал я наобум.— В счет, в счет, — заверил меня «красивенький». — У нас все в счет.— Подписывайте! — потребовал Мотя. — Или я сам подпишу!— Товарищи! — скрипучим голосом сказал седой «красивенький» в мантии, — мы нужны друг другу. Это непреложный факт! Симбиоз, так сказать. Явление в масштабах всей метагалактики. Уж поверьте моему опыту. Но дело сейчас в том, что мы вам нужны больше. Пожалуйста, вот договор. — На столе снова лежал лист бумаги. «Красивенький» осторожно взял перо из рук Степана Матвеевича, обмакнул его в литую чернильницу и вежливо протянул назад.— Не смейте этого делать! — крикнул я. — Не смейте!В купе уже набился народ из соседних отделений, да, наверное, и из других вагонов. Уже давно слышался какой-то шум, какое-то недовольство. И вдруг все прорвалось.— Подписывайте! — взывал чей-то отчаянный голос. — Подписывайте, и дело с концом!— Да что нам в этом поезде вечно ехать, что ли?!— Если никто не может ничего придумать…— Жара невыносимая!— Дети ведь с нами едут! Дети! Детей пожалейте!— Вот детей и пожалейте! — крикнул я. — Подумайте и о детях! Что мы оставим своим детям? Этот договор? Ведь они вырастут, наши дети! Они не простят нам таких действий!— Если только вырастут, — тихо сказал Иван. Он, кажется, лихорадочно думал, искал выход из этого нелепого и страшного положения.— Почему вы говорите за всех? — толкнул меня в бок шарикообразный Мотя. — Кто вас уполномочил говорить за всех? Вас судить надо за одно только воровство детей!Детей я не воровал. А вот выступать от имени всех мне действительно никто не поручал. Но ведь я чувствовал, чувствовал, что прав.— Какова ваша позитивная программа? Осуждать могут все, а вот предложить что-нибудь взамен…Тоже верно. Я знал, что этих существ надо выгнать из поезда, но только что делать потом, я не знал.Но уже через меня лезли желающие подписать договор.— Стойте! — заорал Иван, помогая мне сдерживать толпу. — Стойте!— Чего стоять? Сколько мы будем еще стоять?! Когда двигаться начнем?!Кто-то запел "Врагу не сдается наш гордый «Варяг». Движение какое-то произошло в вагоне, хотя я еще не видел, что там такое. Выкрики какие-то, вопли, возгласы. Меж моих ног проскользнул «красивенький» и что-то быстро шепнул тому, в малиновой мантии. Старый что-то проскрипел в ответ. И по их виду я вдруг понял, что что-то в поезде происходит не так, как им хотелось бы. А среди выкриков я уже начал различать боевой клич Валерки из строительного отряда и еще голоса, молодые, дружные, решительные.— Еще маленько, — прохрипел я, сдерживая натиск желающих подписать договор. — Выдержим?— Выдержим, — кряхтя, согласился Иван.Да и давление пассажирских масс начало несколько ослабевать. Мои ребра и спинной хребет это чувствовали.— Пять вагонов… — кричал Валерка, но дальше я не расслышал.— Этим самым, — спокойно сказал «красивенький» в малиновой мантии, — вы подвергаете пассажиров великой опасности. Берите, берите на себя такую ответственность. — И он начал демонстративно, но не спеша свертывать так и не подписанный договор, словно своими действиями стращал нас. — Понятная, понятная вещь. Трудно решиться. Но мы подождем, подождем. Случаев у нас представится много. Да вы и сами еще попросите.Валерка был уже где-то рядом. Пассажиры вдруг начали расходиться. Никто уже не толкал меня в спину, не лез через плечо. Скис и Мотя. Я был уверен, что он трус. Сам бы он не осмелился подписать документ. Но вот если бы это сделал кто-нибудь другой…— Студенческий строительный отряд рапортует, — Валерка уже оказался в купе, — что фирменный поезд «Фомич» очищается от «красивеньких». Потерь с нашей стороны нет. Часть пассажиров помогает нам, хотя пришлось провести серьезную разъяснительную работу. — Лицо предводителя студентов горело. — В хвост поезда! — приказал он, и ватага студентов покатилась дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70