Поезд тронулся и начал набирать скорость.— Ну вот, — сказал я. — Так и есть. Двое все-таки опоздали.— Ой! Что вы! — радостно воскликнула Тося.На перроне послышались крики:— Давай! Подсаживай! Стоп-кран!В коридор из тамбура просунулся чемодан, потом голова старушки в цветастом платке, затем сама старушка, во второй руке у нее был еще один чемодан, а за плечами огромный рюкзак, который очень аккуратно и естественно застрял в проеме. Несколько человек выглянули в коридор, парень из соседнего купе рысью бросился к старушке на помощь. Я положил на столик бутерброд и тоже ринулся к выходу.— Голубчик, — сказала бабуся парню, — да ты поднимешь ли?— Ничего, не такие поднимали, — ответил парень, взял чемодан из руки старушки в свою и тут же брякнул его на пол.— Ого! — сказал он. — Однако!— Да сама я, голубчик, сама. Рюкзак бы кто протолкнул.— Давайте мне, — сказал я. Парень потеснился, но мне лишь с трудом удалось оторвать чемодан от пола.Это уже был конфуз. Я рванул еще раз, мне удалось перебросить тяжелющий чемодан через порожек. И тут, отбросив всякий ложный стыд, мы потащили чемодан вдвоем, обивая им ноги и стукаясь локтями о перегородки купе.— Восемнадцатое место, — подсказала старушка.Ясно. Это наше купе. Теперь бы как саму бабусю выручить. Парень оказался сообразительнее меня.— Мамаша, бросайте чемодан и вылезайте из лямок рюкзака. Сможете?— Смогу, голубчик, смогу.Рюкзак так и остался висеть на высоте метра, зажатый с двух сторон стойками двери. Где-то в тамбуре гневалась проводница:— Мне постели готовить надо. Ишь расположились!— Сейчас, милая, сейчас. — Старушка схватила чемодан и бодро засеменила по коридору.А парень и я с трудом потащили рюкзак.— На верхнюю-то — обломится, — предостерегла старушка.Это и так было ясно. Чемоданы и рюкзак мы пристроили под нижние полки.Старушка, ничуть не уставшая, расположилась на левой нижней. Я хотел было сесть на свое законное место, но Тося перехватила мое движение.— Ох, а ветчину-то вы и не попробовали.— Да, да, спасибо. — Я взял кусок и сел на правую полку. Старушка была тоже приглашена к столу и не отказалась.— У меня мама в Фомске живет, — пояснила Тося. — Домашнее-то ведь вкуснее. Правда?Я бездумно согласился и тут же понял, что теперь буду есть, пока это занятие не надоест самим молодоженам и они не начнут укладываться спать.— А тот товарищ, — обратилась ко мне Тося. — Эй, товарищ! — Это уже относилось к гражданину в сером. — Подсаживайтесь, пожалуйста, откушать. Все домашнее.— А? Что? — очнулся гражданин.— Садитесь сюда поближе.— Год, число, месяц? — отрывисто спросил гражданин.— Теперь уже первое августа тысяча девятьсот семьдесят пятого года, — ответил я. — Вы уже спрашивали.— А реальность та самая?— Самая что ни на есть та.— Благодарю вас. — И гражданин снова погрузился в глубокие раздумья или сон, понять это было трудно.Бабуся чувствовала себя за столом совершенно свободно, ловко чистила жирную колбасу, раздирала курицу. Пассажиры вагона помаленьку осваивались с новым житьем-бытьем. В последнем купе студенты запели «Бамовский вальс».— Постельного белья на всех не хватит, — объявила проводница. — Только двадцать пять комплектов. Детям и престарелым.— Как это? Как это? — заволновались в вагоне.— Кому не нравится, может ехать другим поездом.Простыни и наволочки мне не видать. Я уже вышел из одного привилегированного возраста и еще не вошел в другой.— Вам, гражданочка. — Проводница бросила пачку постельного белья и полотенце старушке. — Детей нету?— Не надо мне, голубушка, постели, — сказала старушка. — Мне в Старотайгинске выходить. Посижу и так.— Не хотите, как хотите, — сказала проводница и быстро схватила комплект постельных принадлежностей.— А, — махнула рукой Тося. — Мне Семка все равно достанет.Я хотел было сказать, что его что-то долго нет, но раз Тося не беспокоилась, нечего было волноваться; и мне. 2 В коридоре у титана послышался звон стаканов, он все приближался.— Семка… — начала было Тося и осеклась.В коридоре стоял крупный, представительный мужчина с портфелем в руке. Головой он загораживал потолочный плафон, и поэтому казалось, что из его головы исходят лучи. Он был похож на бога, только в велюровой шляпе. И это в тридцатиградусную жару! А ведь он был еще и в пальто!— Будьте любезны, — сказал мужчина и вошел в купе. Вместе с ним в купе вошло что-то необычное и таинственное.Появился Семен. Он тоже был весь нервное напряжение. Даже пустые стаканы позвякивали на подносе не в такт колесам вагона. А было их, стаканов, не пять, а шесть. Значит, Семен заметил странного пассажира еще в коридоре.— Вот, — пробормотал Семен, боком входя в купе. — Чаек, так сказать. Не откажите… за компанию… как положено.А где он был, этот чаек? Шесть пустых стаканов на подносе.— Будьте любезны, — еще раз сказал пассажир и протянул руку за курицей. Рука его на мгновение задержалась, и о столик стукнула литровая бутылка из темного стекла. На этикетке значилось: «Напитки разные, 0,5 л». Но бутылка была литровая. Рука вернулась назад. Пассажир вовсе и не собирался брать курицу.Все молчали. Мужчина — величественно, мы — настороженно.— Обыкновеннов, — наконец нарушил молчание шестой пассажир.— Тося, — сделала попытку приподняться молодая женщина.— Семен К-кирсанов, — представился ее муж.— Бабуся я, и все тут, — сказала старушка.— Мальцев, — сказал я.— Ради бога, год, число, месяц? — взмолился пассажир в сером костюме.— Реальность нормальная, — уже привычно ответил я.Пассажир увидел странную бутылку и, кажется, наконец уверовал, что реальность действительно вполне нормальная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70