И мне было почему-то неловко перед Иваном за свое счастье, словно я уже пересек финишную ленточку, а ему еще приходилось бежать, кто знает, сколько кругов.Степан Матвеевич вынул из портфеля какие-то бумаги, таблицы, графики и начал их тщательно изучать. Иногда он растерянно покусывал нижнюю губу.Семян сходил в купе к проводницам и вернулся с шахматной доской, внутри которой позвякивали фигуры. Невозможность найти напарника для этой игры, видимо, не приходила ему в голову. Остатки обильного утреннего завтрака уже исчезли со стола, и на нем только потренькивал графин с сосновой веткой, Семен взглянул на меня непонимающе. Прожигать время в одиночестве было для него в диковинку.Но тут в купе у студентов заплакал ребенок. Зинаида Павловна легко поднялась, поманила меня пальцем и пошла на этот зов требовательной жизни.Студенты поспешно разошлись. Ушел даже сверхсправедливый Валерка, хотя уж его-то законное место было именно здесь. Зинаида Павловна взяла ребенка на руки. Очень ловко это у нее получилось. Покачала его немного, пока он не успокоился, и неожиданно передала его мне. Я впервые держал своего сына на руках и вообще впервые в жизни держал на руках младенца.— Ну это же не кулек с пряниками, — сказала Зинаида Павловна. — Что вы его так держите?Я поспешно сменил позу ребенка, и теперь он лежал у меня на вытянутых руках. Ему это явно не нравилось, потому что он тотчас же заплакал.— Да-а, — сказала Зинаида Павловна. — Школу молодых отцов вы наверняка не посещали. Давайте-ка его сюда. А ты, милочка, немедленно вставай.Все это время я не смотрел Инге в глаза и не сказал ей ни слова. А теперь еще отвернулся лицом к двери и только услышал, как она спрыгнула с полки, и далее шепот: «Расческу… Помятая, да?» — «Нормально. Ох, Инка».— Вперед, молодые люди, — скомандовала Зинаида Павловна. — Ах, как прекрасна жизнь!Я отворил одну за другой две двери, подождал, пока женщины не вышли в тамбур. Нажал на еще одну ручку, громко загрохотали колеса, но Сашенька не обратил на это никакого внимания и не заплакал. Очень уж уютно ему было на руках этой милой женщины. А в тамбуре пятого вагона Зинаида Павловна вдруг заявила нам:— Вот что, молодые люди. Дальше вам делать совершенно нечего. В купе и без вас не развернешься, так что оставайтесь здесь и не беспокойтесь.Мы остались вдвоем и взглянули друг на друга растерянно. Взгляд Инги словно молил о пощаде. Я взял ее за запястье вздрогнувшей руки и повернул к окну.Все происшедшее у нас с ней было так быстротечно и странно! Не сказав друг другу и двух слов, мы уже стали мужем и женой, да еще и сына получили. Можно было растеряться от такого внезапного счастья. Инга стояла рядом со мной, едва доставая головой до моего подбородка. Я обнял ее и правильно сделал, потому что руки мои сейчас могли сказать больше, чем присохший к гортани язык. Острое плечо ее все сильнее прижималось к моей груди, пока она вдруг не развернулась ко мне и не уткнулась лицом в рубашку. И что-то беспомощное и доверчивое было сейчас в ней. Тело ее несколько раз вздрогнуло, словно она плакала. А я одной рукой гладил ее по спине, а другой трогал черные волосы, блестящие, мягкие и длинные. Она ничего не говорила, а горячий воздух от ее дыхания жег мне грудь.Потом она выскользнула головой из-под руки и подняла лицо вверх:— Артем, скажи, я не навязалась тебе?— Что ты?— Я ведь только вчера и увидела тебя, когда ты шел к поезду. Такой серьезный, недоступный.— Никакой я не серьезный, Инга.Она снова прижалась щекой к моей горячей рубашке. И говорила, уже не поднимая головы:— А ты на меня даже внимания не обратил. Потом этот несчастный пришелец… А когда ты шел по коридору, то все же обнаружил, что существует на свете такая дура-девчонка. Да?— Да…Я еще говорил что-то. Что-то наверняка всем известное. Я уже и сам не помню. Да только разве в словах было дело? Ведь можно было вообще не говорить, и все равно все было бы сказано. Теперь мы понимали друг друга без слов. И эта случайная встреча, и то, что сейчас возникло между нами, все это связало нас крепко, радостно и навсегда. Да… Странный этот фирменный поезд «Фомич». Какие-то еще неясные страхи возникали во мне, но то, что произошло у нас с Ингой, я не хотел отдавать, не хотел возвращать. Если надо за нее бороться, за нее и за Сашеньку, я готов.Я еще крепче прижал Ингу к себе.Я согласен был ехать в этом поезде. 12 В тамбур вошла Зинаида Павловна. Инга хотела взять Сашеньку на руки, но детский врач не позволила:— Еще успеете. Он спит и пусть себе спит. Сходите в ресторан пообедать. А с ним ничего не случится.— Я только переоденусь, — сказала Инга. — Неудобно в халатике.— Давай. Я подожду.В нашем купе мало что изменилось. Иван играл в шахматы с пассажиром Крестобойниковым. Валерий Михайлович был взволнован. Оказывается, пять партий Семен — Иван закончились вничью, и вот уже пятая партия Иван — Валерий Михайлович тоже заканчивалась вничью.Степан Матвеевич оторвался от таблиц и сказал:— Сегодня в десять часов утра был произведен запуск в прошлое в Австралии.— Ну и что? — спросил Валерий Михайлович.— Вы понимаете? — Степан Матвеевич посмотрел сначала на Ивана, потом на меня.— Неужели проскочило? — спросил Иван.— Да. Впервые за девять лет.— А… Сейчас запуски в космос и прошлое уже никого не удивляют и не трогают, — сказал Валерий Михайлович и дернул узел галстука изо всех сил, словно тот душил его.— Я читал про это, — вступил в разговор Семен. — У меня даже книга есть.— Семка очень интересуется этим, — подтвердила Тося.— Прошу прощения! Бутылочка. Все в полном ажуре. Я туда чистейшей из титана. — Гражданин из первого купе, но не тот, что уже приходил, а другой, сухощавый, слегка покачивался, но не в такт толчкам вагона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70