— Очень хорошо поставлено детское обслуживание, — заявила Зинаида Павловна.— Я вот возьму сейчас этого милого «красивенького» и вышвырну в окно!— Только попробуйте! — даже не взглянув на меня, сказал симпатичный «красивенький».— Окна закрыты, — вставила Светка.— Открою! В дверь, если уж на то пошло.— Па-а-а-па! — вдруг заревел Саша. — Не надо. Не выбрасывай. Не мешай нам играть.— Отстань от ребенка! — потребовала Инга.Уж не прелести ли семейной жизни начинались у нас? Да что с ними со всеми произошло?Я все же попытался схватить «красивенького», но тот уцепился за что попало и даже за плечо моего сына, так что уж теперь-то я его выбросить никак не мог, да и сын с радостью подставил ему плечо и даже сам удерживал его тоненькими ручками.— Люди, опомнитесь! — взмолился я.— Да что с тобой? — удивилась Инга. — Ты словно нарочно ищешь ссоры со мной!— Нет, Инга, нет! Вы просто сейчас ничего не понимаете. Это ведь «красивенькие»! Вы не слышали, что о них рассказывал товарищ Обыкновеннов. Ведь они вытеснят нас! Они уже не одну планету таким образом захватили. Чуть ли не с полного согласия обитателей этих планет.— Мальцев, вы начитались ерунды, — сказала Зинаида Павловна.Я еще ничего не понимал, кроме одного, что если вот так и продолжать этот никчемный, пустой разговор, то я действительно рассорюсь, и не только с Зинаидой Павловной и Тосей, этими двумя студентками, но и с Ингой и даже с сыном. Что-то пробежало между ними всеми и мной! Ну да! Это все проклятые «красивенькие». Они, они, тут больше ничего другого и не было. Да только как все это объяснить женщинам, если они и слушать не хотят? И не будут!— Инга, Зинаида Павловна, Тося, я вас прошу, следите за детьми. Я сейчас.— Хм, — сказала Инга. — Да кто же за ними и следит? Ведь тебе все некогда. У вас там сплошные заседания.— Заседания, — согласился я, — только мы еще не совсем прозаседались.— Так продолжайте, — холодно сказала Инга.Нет, не могла она быть такой. Ни со мной, ни с кем другим. И хоть мало я ее знал, это так, но только знал всю, ничего в ней не было для меня тайного. Не могла она быть такой.Холод прошел по душе, и стало страшно. 35 Я бросился бегом в свое купе, надеясь найти там помощь и разъяснения. В купе сидел писатель Федор, а какой-то «красивенький» перепечатывал ему на машинке рукопись рассказа.— Федор, — позвал я.— Вот, — осклабился тот. — На чистовую уже пошло. У меня ведь и машинки-то никогда не было. А переписанные от руки рукописи в издательствах не принимаются. Не знал я этого, Артемий. Не знал. Уж давно бы опубликовали. Вот премилый «красивенький» и объяснил. И Валерий Михайлович обещает напечатать в коллективном сборнике.— Это для начала, — сказал Крестобойников. — Потом мы и индивидуальный, авторский то есть, сборник выпустим. Федор достоин того, чтобы для его рассказов рубили на бумагу лес.— И вы тоже! — в изумлении и испуге воскликнул я.— А что? Очень даже просто вот так в поезде встретить будущего знаменитого писателя, — сказал Валерий Михайлович, принимая от «красивенького» очередной лист рассказа и мельком просматривая его. — Техника печатания у вас на высоте. — Это уже относилось к «красивенькому».— Стара-а-аемся, — обрадованно протянул тот.Действительно, очень веселые и нужные ребята были эти «красивенькие». И не обойтись без них сейчас никому.— Валерий Михайлович, — позвал я.— А! Что?— Валерий Михайлович, скажите, пожалуйста, вы где работаете?— Что значит где? В издательстве! Старшим редактором.— А лаборатория?— Пройденный этап, Артемиус, пройденный этап.— А что за издательство?— Ну уж, Артюща, эго слишком. Вы словно мне не доверяете.— Прошу прощения, — сказал Федор, — но только в каком нужно, в таком товарищ Крестобойников и работает.— Название издательства! — потребовал я и сам удивился своему грубому тону. Но он, видимо, возымел действие на погруженного в чтение Валерия Михайловича.— Да то самое издательство…— Какое? Конкретно!Валерий Михайлович замялся. Не получалось что-то у него. Что-то не складывалось в целую фигуру.Федор подозрительно посмотрел на своего предполагаемого редактора.«Красивенький» стремительно забарабанил на пишущей машинке и даже запел какой-то веселенький мотивчик, знакомый, но давно забытый.— Небольшое замыкание, — испуганно сказал Валерий Михайлович, — не могу вспомнить название своего родного издательства. Ну это, которое на улице…— Какой улице?— Да еще в городе…— Каком городе?«Красивенький» совсем развеселился и даже похлопал меня по колену.— Бросьте вы, Артемий, заниматься глупыми вопросами. Вам что, делать больше нечего? Хотите, мы вам сейчас организуем…— Нет, спасибо. Я ничего от вас не хочу. Даже более того. Я и вас-то самих не хочу!— Это оскорбительно, — сказал «красивенький», но в голосе его продолжала звучать только одна веселость. Уж очень интересными и жизнерадостными ребятами оказались эти странные существа.— Артюха, ты хамишь, — сказал Федор. — Попроси у товарища «красивенького» прощения.Я оставил замечание Федора без ответа. А Валерий Михайлович о чем-то мучительно думал, вспоминал что-то.— Ну так что? — спросил я его. — Вспомнили, в каком вы издательстве работаете?— Что за черт! Не могу вспомнить. Последствия вчерашнего посещения ресторана?— Нет. Тут дело совсем в другом.— В чем же?— Дело в том, что вы никогда не работали ни в каком издательстве. Это вам сейчас показалось. Вы кандидат физико-математических наук и заведуете лабораторией.— Действительно, — медленно выдавил из себя Валерий Михайлович. — Вы знаете это наверняка?— Я знаю это точно.«Красивенький» затянул что-то уж совсем залихватское, и эта песня его, кажется, «Очи черные», даже меня немного сбивала с толку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70