— Это он может. Он и родился организатором. Только уж очень он сухой человек.— Да нет, Инга. Мне этого не показалось. Хороший он парень. Мучается ведь, наверное, сейчас?— Наверное…Мы снова замолчали. Потом я спросил:— Значит, ты уверена, что мать твоя ничего не скажет, не прогонит меня с Сашенькой?— Да что ты! Да зачем же она тебя прогонять будет? Ведь это все нужно мне, а не ей.— А отец твой?— А отец сразу начнет приглашать на рыбалку. У него без рыбалки ни одно воскресенье не обходится.— Ты мне хоть скажи, как их зовут.— Маму — Валентина Александровна, а папу — Владимир Александрович… А у тебя?— А у меня, Инга, никого нет.— Совсем-совсем никого? — удивилась она.— Совсем никого, Инга. Из детского дома я.— Вон как?! Да как же ты один?— Друзья у меня есть. Работа. А вот теперь ты и Сашенька. Я вот еще что хочу сказать. Жить мы будем у меня. Хорошо?— Хорошо. А почему?— Я один. Никому мешать не будем, да и нам никто. Правда, у меня лишь одна комната, но больше ничего не могу предложить. Согласна?— Согласна… У нас дома тоже тесно. У меня ведь еще брат есть. В восьмом классе учится…Мы еще стояли и говорили. Я ей рассказал про свою квартирку. О работе говорил мало, уж слишком специальная у меня была область науки. А Инга рассказывала о своей семье. И мне уже хотелось познакомиться и с Владимиром Александровичем, и с Валентиной Александровной, и с Борькой. 31 Был уже третий час ночи, когда мы вернулись в вагон. Я залез на свою верхнюю боковую и сразу же уснул.Сначала в уставшем мозгу все вспыхивали картины прошедшего дня, в самых нелепых сочетаниях и комбинациях, потом сон стал спокойнее… Я был в каком-то южном городе, не знаю каком, потому что на юге вообще никогда не был. Домики, белые с красными черепичными крышами, лепились на горе, а внизу была бухта, довольно грязная, с кораблями, подводными лодками, стоявшими как стадо уснувших китов, с катерами и лодками, с гудками электровозов, потому что железнодорожная станция была у самой бухты. Потом я поднялся в гору и увидел, что бухта, которую я только что оставил за собой, была частью залива или еще большей бухты. Кто-то объяснял мне, что вот это Южная бухта, а та — Северная. Там вот дальше Инкерман. И тогда я сообразил, что это Севастополь, в котором я никогда не был. А все объясняла мне Инга. Она даже вела меня за руку. За вторую руку держался мальчишка лет четырех, который оказался моим сыном Сашенькой и который задавал матери вопросов гораздо больше, чем я.Мы долго гуляли по Приморскому бульвару, а потом снова вернулись к бухте Южной, затем полезли куда-то в гору. Куда, я не знал. Но это очень хорошо знала Инга, потому что она вела нас уверенно и быстро.Оказывается, мы снимали летний домик у каких-то частников. И домик весь зарос виноградом, да и вся ограда, как плоская крыша, была сверху увита лозами на подпорках и проволоке. Потом был какой-то провал… И тут меня начали тормошить и дергать…— Артем, проснись!Я боднул спросонья головой стену и проснулся. Иван тряс меня за плечо. И тряс, видимо, здорово, потому что когда я оглянулся, то увидел, что все смотрят на меня.— Что произошло? — испуганно спросил я.— Иди, — весело сказал Иван. — Иди полюбуйся.— Да что там?— Он еще спрашивает? Ну ты шутник, Артем! Иди, иди скорее. Там уже скоро весь строительный отряд соберется.— Что? Где? — Я спрыгнул с полки.— Иди к Инге, — подтолкнул меня Иван. — У тебя дочь родилась.Я шлепнулся, растянулся, выстелился, не знаю, как еще сказать, на полу вагона. Но что-то было в голосе Ивана, что заставило меня сразу же поверить в случившееся. Я поднялся и буркнул:— Ну и шутки…— Иди, иди, — еще раз подтолкнул меня Иван.А в последнем купе что-то действительно было тесновато. Я подошел, протолкнулся. Передо мной расступились. И расступились как-то весело, с юмором.— Что тут произошло?! — почти крикнул я. Рядом с Ингой, как и в тот момент, когда я оставил ее здесь, лежал ребенок. Еще один стоял рядом с нижней полкой. Это был мальчик лет четырех. «Откуда тут мальчик?» — подумал я.— Ой, как это интересно! — вскрикивала Тося. Она снова была вчерашней хохотушкой и восторженной душой. — Артем! Артем! Ой, как это здорово!— Ну поздравляю вас, Мальцев, — сказала Зинаида Павловна. — От души поздравляю!Кто-то похлопывал меня по плечу, кто-то по спине. Все были настроены весело и добродушно.— Девочка у вас родилась, Мальцев, — сказала Зинаида Павловна.— Да как это? Да где это? Какая девочка?— Девочка, — сказала Инга. — А имя теперь ты придумывай…— Да при чем тут девочка? Ведь Сашенька…— Я Сашенька… — внятно сказал пацан, стоявший возле Инги.— Ты Сашенька? — машинально переспросил я. — А я кто?— А ты папка, — серьезно сказал он. — Ты спишь, а мы нет.— Инга?— Вот, Артем, дочь у нас с тобой родилась сегодня. А Сашенька вырос.— Так, так… Понятно. То есть ни черта, наоборот, непонятно. Но все же понятно, что у нас родилась дочь, а Сашенька подрос года на четыре. Только вот непонятно, как это все произошло.— Опять остолбенел! — сказала за моей спиной Светка. — Как и в первый раз. Все в диковинку ему! Поздравь хоть жену-то.— Поздравляю, Инга! — сказал я.— Ты не сердишься на меня? — спросила она.— Да за что же?— Вот вчера сын, а сегодня дочь. Может, ты и не хотел…— Хотел я, Инга, хотел. Пусть будет сын и дочь. Это даже лучше. Обязательно нужно, чтобы были и сын и дочь. Я читал. Писали об этом много.— Ну зарапортовался, — все еще зло шутила за моей спиной Светка.Меня поздравляли и другие пассажиры, и, кажется, удивления при этом никто особенного не испытывал. Привыкают люди, что ли, ко всяким чудесам? Потому что рождение дочери и слишком уж бурный рост Сашеньки все же должны были вызвать у людей удивление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70