Ну и что тут может быть криминального?..А если нет ничего криминального, зачем было крутить это кино?Непонятно...— Ну, что скажешь? — спросил «участковый», останавливая запись.А что тут можно сказать?.. Красиво жить не запретишь! Особенно за чужой счет.Но «участковый» ждал не такой ответ — ждал развернутый, в стиле а-ля Шерлок Холмс. Который, используя изобретенный им метод дедукции, заметил бы, что это точно не пролетарии и не пролетарки, что на заводах и в поле они не трудятся, но тем не менее не бедствуют, что, дружа друг против друга, тем не менее хлебают из одной посудины и очень боятся, что их от нее отлучат...— Но каким образом?! — отыгрывая восторженные интонации доктора Ватсона, спросил шеф-"участковый".— Очень просто. У них совершенно разный выговор, разные национальности, профессии и возраст, но при этом все они пытаются походить на одного человека, копируя его интонации, движения и пристрастия. Как раньше пытались походить на другого. Может, сознательно, а может — бес...И верно — все как один припечатывают левую руку к боку, отчаянно жестикулируя правой, все вставляют в речь немецкие словечки. Как говорится, у заики короля и придворные начинают заикаться!— И еще... — многозначительно добавил Мишель-Герхард-фон-Штольц, — я их всех как облупленных знаю!И не он один — все знают...Потому что на этой обычной с виду вечеринке необычным было лишь одно — присутствующие на ней лица. В большинстве своем хорошо узнаваемые. По крайней мере, мужские. Все они чуть ли не каждый день, перетасовываясь друг с другом, как карточная колода, мелькают на экранах телевизоров в новостных передачах. Менее известны дамы, судя по всему — по тщательно замазанным морщинам, свидетельствующим об их не первой и даже не второй молодости, по их радостным улыбкам и оценивающим друг дружку взглядам, — их жены.Вот и вся дедукция.— А если серьезно?— Если серьезно, то, на мой взгляд, это обычная придворная тусовка — бал при монаршем дворе. Но только как бы все они ни рядились и ни пыжились, а все равно видно, что от сохи ребята! Семь верст киселя хлебать им до высшего света, который они пытаются изображать. Костюмчики все больше с рождественских распродаж в Швейцарии, платья из второсортных западных бутиков, обувь класса — «римский скороход»... Бьюсь об заклад, что в бокалах у них французское-советское шампанское и коньяк польского разлива с намалеванными кустарным способом звездами и сплошными грамматическими ошибками на этикетке. Впрочем, им все едино — что французская грамматика, что винный букет. О манерах я и вовсе предпочту умолчать.— Что, плохие манеры? — поинтересовался шеф.— Не плохие — никакие. Отсутствующие. Их просто нет!Шеф недоверчиво покосился на экран. Лично он ничего такого там не заметил — костюмы как костюмы — дорогие, богатые... И манеры тоже — никто на грудь соседа не рыгает, в носу пальцами не ковыряется и зад прилюдно не чешет.Впрочем, Мишелю-Герхарду-фон-Штольцу виднее.— Всё?..Нет, есть что-то еще, ускользающее, неуловимое, беспокоящее. Что-то, что он видит, но не может ухватить...— Можно еще раз взглянуть?— Хоть десять, — разрешил Шеф, запуская запись.Так себе костюмчики, ниже всякой критики платья, дальше некуда «скороходы», кошмарные стрижки, сделанные на коленке портновскими ножницами... Нет, все не то, не то, дальше...Что-то здесь не соответствует, что-то выбивается из стиля!.. Что?..Все-таки манеры?.. Нет, манеры совершенно подходят к стилю одежды. Равно как одежда идеально соответствует манерам. То есть все очень органично и выдержано в единой стилистике. Придраться не к чему!И все же присутствует какой-то диссонанс.— Можно промотать чуть назад?Да сколько угодно!Персонажи стремительно побежали задом наперед, мелькая, сталкиваясь и словно бильярдные шары разлетаясь в разные стороны.— Стоп!Встали как вкопанные.— Хм! — сказал Мишель-Герхард-фон-Штольц. — Хм-мм!..— Что такое? — живо поинтересовался Шеф.Как будто и так не понятно!— Вот, — показал Мишель на экран. — Одежда у них с распродаж, обувь «скороход», а вот это!.. Можно дать увеличение?Отчего нельзя...Картинка поплыла, наползая на экран и припечатывая к нему, как инфузорию к предметному стеклу микроскопа, облюбованную жертву.— Так достаточно!Мишель приблизил к экрану лицо, внимательно рассматривая шею одной из дам. Вернее, то, что было на шее.Рассмотрел и снова сказал:— Хм-мм-ммм!!.. Я, конечно, могу ошибаться, но это явно не стразы, это настоящие бриллианты!Всё — не настоящее, а это — настоящее!Впрочем, разве может быть иначе — дамы, имеющие таких кавалеров, могут позволить себе не только бриллианты.Правда, такие?!И оправы, кстати, тоже!..И снова — хмм!..— Это, доложу я вам, не ширпотреб — это первоклассные бриллианты и очень качественные оправы! Более того, это не новоделы. Это очень добротная работа, очень приличных мастеров!..И кто бы мог ожидать от людей, носящих европейский рождественский неликвид, таких вкусовых изысков?Вот оно, бросившееся в глаза несоответствие! Утонченной формы и убогого содержания...— Интересно, где они взяли эту прелесть? — удивленно сам себя спросил Мишель.— Пока не знаю, — развел руками Шеф. — Но скоро, надеюсь, узнать. С твоей помощью. Потому что если не ты, то ума не приложу кто!..И через минуту, уже от двери, надев фуражку, крикнул:— А ежели еще хотя бы один сигнал на вас, гражданин, от жильцов поступит, то я буду ставить вопрос о поголовном вашем с занимаемой жилплощади выселении отсюда — за сто первый километр!.. Глава 7 И вовсе Мишель-Герхард-фон-Штольц никаким фоном не был.И Герхардом тоже.И уж тем более Штольцом.И даже Мишелем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83