Он хотел как можно скорее прекратить этот тяжелый для него разговор, хотел, чтобы Анна ушла.Но в то же время не хотел, чтобы она уходила...Ему бы не здесь с ней разговаривать, не в участке, а где-нибудь на балу или на частной вечеринке, где бы он мог показать себя совсем с иной, с гораздо лучшей стороны. Но судьба распорядилась так, что он вынужден общаться с ней как полицейский...— Я могу чем-то еще вам помочь? — спросил он, думая свернуть разговор.— Да! — тихо прошептала Анна, не глядя на него. — Я бы хотела просить вас отпустить его, — трудно выговаривая слова, произнесла она. — Он никуда не скроется, уверяю вас. Я пригляжу за ним сама! У него больное сердце...Мишелю, который и без того чувствовал себя не в своей тарелке, стало совсем худо. Теперь ему было неловко не только за себя, но и за нее: за ее просительный перед ним тон, за полные слез и стыда глаза. Она просила у него помощи, тогда как он ничем не мог ей помочь!— Послушайте, — как можно мягче сказал Мишель. — Не надо так!.. Ваш батюшка преступник, он не стоит того, чтобы вы хлопотали за него...Но Анна его поняла по-своему. Она вдруг вскинула на него глаза и очень твердо сказала:— Я не просто так прошу вас, чтобы вы помогли ему. Не из милости! — И слезы в ее глазах стали просыхать. — Я ведь все понимаю. Понимаю, куда пришла! Я заплачу вам. Столько, сколько нужно.О господи!.. Как же так можно-то!..— У меня есть деньги! — торопясь, забормотала Анна, расстегивая сумку и доставая оттуда пачки ассигнаций. — Здесь немного, но я достану еще. Я достану столько, сколько вы изволите назвать!..— Прекратите! — почти крикнул Мишель. — Как можно-с?! Уберите ваши деньги!Анна, испуганно взглянув на него, стала, комкая, засовывать банкноты обратно.— Я понимаю, понимаю, — бормотала она, как в лихорадке. — Вы не хотите брать денег... Я понимаю... Но ничего другого у меня нет. Если только... — Она вскинула на него глаза. — Если вы поможете, если вы обещаете мне помочь, отпустив теперь моего отца, я готова... Я могу предложить то, что имею, — себя, — выпалила она.Мишель обалдело глядел на Анну. Ему предлагали не деньги, а то, о чем он помыслить не мог! Но как же так?..— Я обещаю, я сдержу свое слово, — быстро, отчаянно, горячо говорила Анна. — Если вы проявите благородство, если отпустите его отсюда прямо сейчас, со мной, то я, не далее как сегодня же вечером, приду к вам домой. Или сюда. Вы только извольте назвать место и время, и я обязательно приду.Щеки Анны пылали, голос срывался, но было видно, что она не собирается его обманывать, что она выполнит свое обещание, что придет!— Послушайте! — в отчаянии вскричал Мишель. — Ну нельзя же так! Есть же границы! Ваш отец преступник, его никто не отпустит, его нельзя отпускать, покуда следствие не будет закончено, а суд не вынесет свой вердикт. Если я выполню вашу просьбу, это будет расценено как должностное преступление!— Значит, вы отказываете мне. Вы — не можете... не хотите? — тихо сказала Анна.— Да при чем здесь хочу или не хочу?! — вскричал Мишель, чувствуя что говорит что-то не то, что его слова вновь можно истолковать превратно, можно истолковать как согласие и сожаление, что он не имеет возможности совершить предлагаемую ему сделку!— Ни я, ни кто-либо еще вам не поможет! Поймите наконец, теперь никто не сможет его отпустить! Да только если вы будете продолжать так ходить, непременно найдется какой-нибудь негодяй, который согласится, пообещает вам помочь, да все равно обманет! Опомнитесь же!..Он, плохо себя помня, бросился к Анне, встал перед ней на колени и схватил ее за руку, чтобы что-то объяснить, втолковать. Чтобы предостеречь от опрометчивых, которыми кто-то может воспользоваться, поступков...И опять, опять он сделал не то!..Потому что Анна с силой вырвала руку, порывисто вскочила и побежала к двери.Он хотел было броситься за ней, преградить ей путь, чтобы что-то объяснить... Но что? То, что он отказывается от нее из самых благородных побуждений, — так он это уже сказал.Что ее отца нельзя нынче выпускать?И это тоже он говорил!Просто успокоить? Но как?.. Ей не успокоение теперь требуется — помощь.Он так и не побежал за ней. Он так и остался стоять на коленях на ковре, слыша как громко и часто, все дальше удаляясь, стучат по коридору каблучки.Ужасно... как все ужасно получилось!..И как... несправедливо!.. Глава 32 А турникет-то и не крутился! Отполированный до блеска сотнями тысяч людских рукопожатий турникет не крутился — турникет был заблокирован.— Ваш пропуск!Охранник на выходе высунул из окошка свою правую руку и свое лицо. Его ладонь приняла пропуск, а его лицо с интересом уткнулось в развернутые корочки.Он посмотрел на фото в пропуске и на оригинал, внимательно изучая его. Хотя знал всех служащих Гохрана как облупленных, по два раза на дню устанавливая их личности.Но порядок есть порядок.Он изучил фото и все печати и отметки.Здесь, на первой линии обороны, работали по старинке. Электронные системы были установлены в секторах.— Почему вы так поздно? — сурово хмуря брови, спросил охранник.Хотя это было не его ума дело!Но Ольга ответила. Ответила, что задержалась на работе, подменяя коллегу.— И куда вы идете теперь? — еще более строго спросил охранник.— На автостоянку.— А после? Позже вечером? Что вы будете делать?Это был тот самый охранник, что ей, во всех смыслах слова, прохода не давал!— А позже я буду уже спать! — игриво ответила она.Турникет ослаб и с сожалением отпустил свою жертву.Ольга выскочила из служебного входа и, часто стуча каблучками по теплым еще тротуарным плиткам, быстро пошла к автомобильной стоянке.Настроение у нее было замечательным.Поэтому она не обратила внимания на три, вывернувших ей навстречу фигуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83