Она так ни разу не оглянулась...Поставщик Двора сидел в купе, на диване, уже совершенно одетый и готовый к выходу. На столике перед ним были рядком разложены коробки. Те, что были спрятаны в сумочке Анны. Она не унесла их, хотя легко могла. Она выложила их, все до одной, на стол.Когда Мишель зашел в купе, ювелир встал с места, запахнул пальто и стал, дрожащими пальцами находя петли, застегивать пуговицы.— Куда мы теперь? — тихо спросил он.— Известно куда — в участок, — ответил Мишель...Больше им податься было некуда. Только — туда... Глава 24 Густав Фирлефанц сидел в своей мастерской на Васильевском острове, когда над дверью зазвонил колокольчик. Кто-то на улице отчаянно дергал за шнурок.«Кого это нелегкая на ночь глядя принесла?» — подумал Густав, с неохотой отрываясь от перстня, в который вправлял рубин.В мастерскую, робко приоткрыв дверь, протиснулся дворовый Прошка.— Там... там солдаты! — испуганно выпучивая глаза, сказал он.— Какие солдаты? — не понял Густав.— С ружьями, — невпопад ответил Прошка. — Вас требуют.Густав встал с места, запахнул свой халат и, взяв в руки свечи и освещая себе путь, спустился на первый этаж.Внизу, на лестнице, переминаясь с ноги на ногу, стояли двое, в мокрых от дождя мундирах солдат и щеголеватый на вид офицер при шпаге.— Чего вам угодно? — спросил Густав сверху.Его голос странно гулко прозвучал в пустом, полутемном помещении.Офицер коротко поклонился, приветствуя его.— Соблаговолите одеться и следовать за нами! — приказал он. — Вас государь Петр Алексеевич к себе требуют!Ночной визит солдат мог сулить что угодно. Мог — приглашение на ночной машкерад с танцами, фейерверками и обильными излияниями, а мог — подвалы тайной канцелярии с дыбой и раскаленными на огне щипцами, которыми палачи так ловко рвут человечью плоть.Но и в том и в другом случае отказаться от приглашения было невозможно.Густав Фирлефанц поднялся к себе, надел парадный сюртук и, склонившись над конторкой, написал все необходимые распоряжения. На завтра. И на всякий случай.Потому что никогда наперед нельзя сказать, вернешься ли ты завтра обратно. Да и вернешься ли вовсе! Царь Петр был безудержен что в развлечениях, что в ярости. Ему ничего не стоило, осерчав, огреть обидчика по темечку железной палкой, так что череп надвое раскроить. Или, от полноты души, напоить своего собутыльника вином, да не допьяна, а до смерти. Сколько людей приняло свой конец в объятиях царя, за пиршественным столом. Может быть, даже и поболе, чем на дыбе!Густав спустился вниз, где его ждали солдаты.Они вышли на улицу и сели в карету — Густав против офицера. Солдаты с ружьями встали на приступки.И не понять — то ли тебе почет оказывают, то ли берегут, чтобы по дороге не сбег!— А ну, трогай! — крикнул кучер, ожигая лошадей кнутом.Карета тронулась с места и помчалась по мощеным улицам, громыхая колесами по булыжнику.Офицер сидел неестественно прямо, положив руки на эфес зажатой меж колен шпаги, и ничего не говорил. Даже взглядом не намекал, куда и зачем они едут.Кони несли во весь опор, кучер, привстав на козлах, свистел, гикал и лихо накручивал над головой кнутом. Лошади шли крупной рысью, высекая подковами из мостовой искры — словно по огню летели. Звонкое эхо горохом отскакивало от каменных стен. Отраженным от воды гулом, похожим на стон, отзывались мостки, на которые с ходу вскакивала и через которые пролетала государева карета. Встретившиеся на пути повозки, мужичьи телеги и верховые, завидев несущуюся на них карету, загодя, торопясь, съезжали на обочины, уступая дорогу. А не увернешься, зазеваешься, встанешь на пути — сшибут, отбросят, затопчут, да ты же еще и виноватым выйдешь!Караулы, поставленные по приказу царя по всему городу, для «поддержания надлежащего порядка и чинения препятствий праздно шатающейся публике», торопясь, поднимали шлагбаумы, беря под козырек.— Э-ге-гей!.. Береги-и-ись!..Махом пронеслись вдоль Невы, гремя по булыжным мостовым, повернули, выскочили к государеву дворцу.В воротах встали. Караульные, прыгнув на подножки, глянули внутрь, увидели сопровождающего офицера, тут же спрыгнули, махнули кучеру — проезжай!..Снова загромыхали о камень обитые железом колеса.Но ехали недолго.— Тпру-у-у!.. — крикнул кучер, натягивая вожжи. Разгоряченные гонкой кони, переступая ногами, встали.Первым из кареты выскочил офицер. Он взбежал на ступеньки, что-то сказал стоящему на крыльце караулу. Дальше не пошел. Дальше по дворцовым покоям Густава повел другой офицер, который ступал впереди, бренча шпагой и указывая дорогу. Шел быстро, так что ювелир еле поспевал за ним. Миновали один зал, другой... Везде было темно, не увидеть, не понять, — куда ведут.По узкой винтовой лестнице стали спускаться куда-то вниз.В подвал?..— Извольте сюда, — показал офицер, отступая в сторону и указывая путь рукой. Распахнул какую-то дверь...Густав вошел в небольшое, освещенное свечами помещение. В дальнем конце которого, за конторкой, согнувшись и что-то быстро чертя пером на большом листе бумаги, стоял человек.Густав замер. Не услышал — почувствовал, как сзади совершенно бесшумно сошлись, прикрываемые невидимой рукой, половинки дверей.Человек за конторкой, заслышав за спиной какой-то шум, быстро обернулся.Гер Питер!..Густав сорвал с головы шляпу, шаркнул ею туда-сюда по голенищам сапог, церемонно, на западный манер, здороваясь.Царь, бросив перо, отошел от конторки и, расставив руки, пошел на него, как на медведя. Приблизился, сгреб в охапку, обнял, так что кости хрустнули.— Ну, здравствуй, Густав! Давно не виделись...Хотя виделись не далее как месяц назад, когда ювелир приносил во дворец очередной, для императрицы, заказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83