Мы готовы провести эту проверку немедленно.
По правде говоря, к проверке мы готовы не были, но когда Кент ее пройдет, не имело никакого значения.
— Если вы откажетесь пройти проверку сейчас, мне ничего не остается, как взять вас под арест и попросить людей в Пентагоне, чтобы они приказали вам пройти проверку.
Кент отвернулся и пошел к «дому» Энн Кемпбелл. Мы трое переглянулись, потом Синтия и я двинулись за ним.
Кент сел на подлокотник кресла в «гостиной» и уставился на ковер, вероятно, на то место, где он силой брал Энн.
Я остановился перед ним:
— Вы, разумеется, знаете свои права как обвиняемого, но я не хочу оскорблять вас и не стану их напоминать. Однако я вынужден взять у вас оружие и надеть на вас наручники.
Он поднял голову, но ничего не сказал.
— Я не стану сажать вас в арестантскую камеру — это для вас унизительно. Я препровожу вас в гарнизонную тюрьму... Могу я получить ваш пистолет?
Кент понимал, что все кончено, но должен был напоследок огрызнуться, как загнанный зверь.
— Вы никогда ничего не докажете! И когда трибунал меня оправдает, я предъявлю вам обоим обвинение в должностном несоответствии.
— Это ваше право, сэр. Если вас сочтут невиновным, можете подать на нас в суд. Однако у нас достаточно доказательств вашей половой распущенности. Даже если вы сможете защититься от обвинения в убийстве, вам не избежать пятнадцатилетней отсидки в Левенуэрте за пренебрежение обязанностями, поведение, недостойное офицера, сокрытие обстоятельств преступления, изнасилование и другие деяния, предусмотренные соответствующими статьями военного кодекса.
Он воскликнул:
— Вы ведете нечестную игру!
— Это почему же?
— Я добровольно рассказал о своей связи с Энн Кемпбелл, чтобы помочь вам в поимке убийцы, а вы обвиняете меня в неисполнении обязанностей и половой распущенности, подтасовываете факты, пытаясь доказать, что это я убил ее. За соломинку цепляетесь!
— Билл, хватит молоть чепуху.
— Нет, это вы перестаньте молоть чепуху! К вашему сведению, я действительно был там до Сент-Джона, но когда приехал, Энн была уже мертва. Если хотите знать, это дело рук Фаулера и генерала.
— Билл, вы не то говорите. Совсем не то. — Я положил ему руку на плечо: — Будьте же мужчиной, офицером и джентльменом. Будьте же полицейским, черт вас побери! Я не должен был бы говорить о проверке на детекторе лжи. Я должен был просить вас рассказать мне правду — безо всяких проверок, предъявления вещдоков и изнурительных допросов. Не ставьте в неловкое положение ни себя, ни меня.
Я видел, что Кент вот-вот разрыдается. Потом он исподлобья глянул на Синтию — не заметила ли она его секундную слабость. Очевидно, для него это было важно.
— Билл, мы с мисс Синтией знаем, что это сделали вы, и все трое мы знаем, почему вы это сделали. У вас масса смягчающих обстоятельств, я понимаю. Черт, я даже не могу сказать, глядя вам в глаза: «Она этого не заслужила». Вообще-то стоило бы сказать, но... Как приговоренному к смерти перед казнью готовят любой ужин по желанию, так и я говорю вам то, что вы хотите слышать.
Кент сдержал слезы и злобно выкрикнул:
— Еще как заслужила, сука! Расстроила мой брак, погубила мне жизнь, шлюха!
— Знаю. Но теперь вы обязаны поправить дело. Ради армии, ради Кемпбеллов, ради себя самого.
По его щекам уже катились слезы. Я знал, что он предпочел бы умереть, но чтобы его не видели плачущим ни я, ни Синтия, ни Кэл Сивер, наблюдающий за нами с другой стороны ангара.
Наконец Кент выдавил:
— Я ничего не могу поправить. Больше ничего не могу.
— Нет, можете. Вы знаете, что можете. Не надо вести бесполезную борьбу. Не унижайте себя и других. Это в ваших силах. Исполните свой долг. Сделайте то, что должен сделать офицер и джентльмен.
Кент медленно встал, вытер ладонью глаза и нос.
— Отдайте оружие, пожалуйста.
Он посмотрел мне в глаза.
— Не надо наручников, Пол.
— Мне очень жаль, но вы знаете правила.
— Но я же офицер! Если хотите, чтобы я поступал как офицер, то и обращайтесь со мной как с офицером.
— Сначала будьте им... Принесите пару наручников! — крикнул я Кэлу.
Кент выхватил свой особый пистолет 38-го калибра, приставил его к правому виску и нажал спусковой крючок.
Глава 37
Человеческий глаз различает пятнадцать или шестнадцать оттенков серого цвета. Процессор в компьютере, обрабатывающий отпечаток пальца, способен различить двести пятьдесят шесть оттенков серого. Однако еще более удивительна способность человеческого сердца и мозга различать бесчисленные оттенки эмоциональных и психологических состояний от самой черной черноты до самой белой белизны. Мне не доводилось видеть края этого спектра, но промежуточных состояний я повидал порядочно.
В сущности, человеческая натура переменчива, как хамелеон.
Люди в Форт-Хадли были не лучше и не хуже тех, кого я видел на сотне баз и гарнизонов по всему свету, но Энн Кемпбелл все-таки отличалась от других женщин. Я стараюсь представить, как я разговариваю с ней, живой, если бы меня прислали расследовать происходящее в Форт-Хадли. Наверное, я признал бы, что передо мной не простая соблазнительница, а оригинальная, сильная, одержимая одной идеей личность. Думаю, что сумел бы убедить ее, что она не становится сильнее, причиняя зло другим, а только повышает уровень горя среди людей.
Я вряд ли окончил бы так, как Кент, но подобной возможности не исключаю, и потому не сужу его. Он сам себя осудил. Заглянув в свою душу, Кент увидел, что за степенной, уравновешенной внешностью прячется другой человек, и застрелил его.
Ангар был уже полон: медики, полицейские, фэбээровцы, криминалисты, считавшие, что завершили все дела в Форт-Хадли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142