Это решение окончательное. Можете сообщить о нем генералу. Рекомендую сделать это немедленно.
— А я хочу немедленно поговорить с Чарлзом Муром.
— В порядке исключения, Пол, будьте хоть немного политичны.
Я вопросительно взглянул на Синтию. Она кивнула. Я пожал плечами:
— Ну что ж, тогда к генералу и миссис Кемпбелл.
Кент проводил нас до выхода.
— Знаете, — сказал он, — это ирония судьбы... У Энн было любимое выражение, как бы личный девиз... Она вычитана его у какого-то философа, кажется, Ницше... «То, что не убило нас, закаляет...» И вот она убита.
Глава 13
Мы ехали к генералу.
— Знаешь, я, кажется, представляю себе эту измученную, несчастную молодую женщину...
— Поправь зеркало заднего вида.
— Не надо, Пол.
— Прости.
Я, наверное, задремал, потому что почувствовал, как Синтия толкнула меня в бок.
— Ты слышат, что я сказала?
— Да. Ты сказала «не надо».
— Нет, я сказала, что Кент что-то скрывает.
Я выпрямился и зевнул.
— Да, есть такое впечатление... Не могли бы мы где-нибудь остановиться и выпить по чашке кофе?
— Не могли бы. Лучше скажи, ты действительно подозреваешь Кента?
— Как тебе сказать... Подозревать многих можно, теоретически. Мне, например, не нравится одно обстоятельство: у него жена уехала, и некому подтвердить его алиби. Большинство женатых мужчин утром дома, в постели с женами. А когда жена в отъезде и такое происшествие, невольно задумываешься: дикое совпадение или что-нибудь другое?
— Как тебе Ярдли?
— Не так глуп, как кажется.
— Совсем не глуп. Мне приходилось работать с ним год назад, когда я вернулась из Европы. Один солдат изнасиловал мидлендскую девушку, и я имела удовольствие познакомиться с шефом Ярдли.
— Дело знает?
— Еще как! Помню, он говорил: военные прибывают и убывают, а он тридцать годков за порядком наблюдает, его тут знает каждая собака. Вдобавок умеет быть обаятельным, когда нужно, и хитрющий как змей.
— И вдобавок оставляет пальчики — там, где они уже могли быть.
— Кент тоже оставляет. И мы с тобой.
— Верно. Но мне точно известно, что я не убивал. А ты?
— Я спала, — спокойно сказала Синтия.
— Одна? Это плохо. Пригласила бы меня к себе. У нас у обоих было бы алиби.
— Уж лучше быть подозреваемой.
Дорога была длинная, прямая и узкая, как глубокий черный рубец на теле высоченных сосен. От раскаленного асфальта волнами поднимался горячий воздух.
— В Айове так же жарко?
— Да, только воздух суше.
— Никогда не думаешь вернуться туда?
— Иногда думаю. А ты?
— Я частенько бываю в родных местах. Но от моего южного Бостона мало что осталось. Город изменился.
— Айова все та же, зато я изменилась.
— Ты еще молоденькая. Запросто можешь уволиться и начать карьеру на гражданке.
— Я люблю свою работу.
— Такую же работу можно и в Айове найти. Запишись в полицию округа. Возьмут, с твоим-то опытом.
— Последнего уголовника в округе нашли умершим от скуки десять лет назад. В полиции десять дюжих мужиков. Заставили бы меня варить кофе и трахаться с ними.
— Ну что ж, кофе, по крайней мере у тебя получается отличный.
— Пошел ты знаешь куда...
Получил, Бреннер? Так тебе и надо.
Трудно найти верные слова и тон, когда встречаешься с женщиной, которую видел голой, с которой спал или разговаривал ночь напролет. Нельзя быть равнодушным, притворяться, что этого не было, но не следует вести себя развязно только потому, что этого больше нет. Не надо давать волю языку и рукам. Ее не потреплешь по щечке и не похлопаешь по попе — как бы тебе этого ни хотелось. Но не нужно бояться сердечного рукопожатия, опасаться положить руку ей на плечо или ткнуть пальцем в бок, как это делала сейчас Синтия. Должно быть руководство по общению в таких ситуациях, если его нет; еще лучше выпустить закон, запрещающий бывшим возлюбленным приближаться друг к другу ближе, чем на сто ярдов. Все это, естественно, в том случае, если ты не хочешь возобновить отношения.
— У меня всегда было ощущение, что у нас с тобой все осталось в подвешенном состоянии.
— А у меня всегда было ощущение, что ты испугался встречи с... моим женихом и попросту сбежал. — Синтия помолчала, потом добавила: — Наверное, из-за меня не стоило затевать историю.
— Что ты говоришь? Он угрожал убить меня. Осторожность неотделима от храбрости.
— Может быть. Но иногда нужно драться — если действительно хочешь чего-то добиться. У тебя же есть награда за храбрость.
Она ставила под сомнение мою мужественность, и это меня раздражало.
— К вашему сведению, мисс Санхилл, я получил Бронзовую звезду за то, что взял какую-то долбаную высоту, о которой знать не знал и слышать не слышал. Но будь я проклят, если соглашусь играть роль доблестного рыцаря вам на потеху... Кроме того, я что-то не припомню, чтобы ты давала мне надежду.
— Я не знала, кого из вас выбрать, и потому решила, что буду с тем, кто останется в живых.
Синтия посмотрела на меня. Я видел, что она улыбается.
— Неостроумно, — заметил я.
— Извини. — Она похлопала меня по колену. — Люблю, когда ты сердишься.
Я ничего не сказал. Дальше мы продолжили путь молча.
Мы подъезжали к окраине военного городка. Показался ряд старых крупнопанельных строений и большой щит с надписью: «Учебный центр сухопутных войск США по подготовке специалистов для ведения психологической войны. Посторонним вход воспрещен».
— Заедешь сюда после встречи с генералом?
— Постараюсь, — ответил я, поглядев на часы.
Быстрее, быстрее. Вдобавок к проблеме «остывания» следов я чувствовал, что чем больше у людей в Вашингтоне и Форт-Хадли будет времени на размышление, тем вероятнее меня ждет головомойка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142