После минутного молчания я спросил Синтию о том, что не имело отношения ни к чему, кроме всей моей жизни:
— Ты вышла замуж за того майора с пушкой — о, забыл, как его звать?
— Вышла, — ответила она неохотно.
— Что ж, поздравляю. Рад за тебя и желаю всех благ.
— Я подала на развод.
— Тоже хорошо.
Мы снова помолчали.
— После Брюсселя я чувствовала себя виноватой, вот и приняла его предложение. Впрочем, для того я, наверное, и обручилась с ним, чтобы выйти за него замуж. Но... он измучил меня: все время напоминал, что больше не доверяет мне. Тебя, между прочим, недобрым словом поминал.
— Я не чувствую себя виноватым.
— И не должен чувствовать. Он оказался просто самолюбивым прохвостом.
— Ты этого раньше не видела?
— Самое лучшее в будущих семейных отношениях, что они в будущем. Это романтично и очень заманчиво. А вот жить вместе — совсем другое дело.
— И ты, конечно, изо всех сил старалась угодить ему?
— Твои саркастические стрелы бьют мимо цели, Пол. Да, старалась, но каждый раз, когда мне надо было уезжать на задание, он становился невыносимым. А когда возвращалась, устраивал мне допросы. Терпеть не могу, когда меня допрашивают.
— Никто не может.
— Я никогда его не обманывала.
— Однажды было.
— Ты понимаешь, о чем я. Вот я и начала подумывать, что военная служба не совместима с семейной жизнью. Он очень хотел, чтобы я уволилась. Я сказала «нет». Он впал в ярость и хотел меня застрелить.
— Ну и ну! Тебе посчастливилось, что под рукой у него не было пистолета, которым он угрожал мне.
— И пистолет у него был, только я ударник оттуда давно вынула. Все было так банально, что и рассказывать противно. Но я рада, что теперь ты знаешь, как я жила последний год после Брюсселя.
— Спасибо за откровенность. Ударник-то он вставил?
Синтия рассмеялась:
— С ним сейчас все в порядке. Он сильно переменился. Наверное, решил, что хватит терзаться ревностью. Добросовестно служит и имеет подружку.
— Где же он сейчас, этот счастливый псих? — спросил я.
— В диверсионно-разведывательном училище в Беннинге.
— Это совсем недалеко отсюда.
— Он даже не знает, что я здесь... Тебя это беспокоит?
— Нет, но мне нужно знать оперативную обстановку. Для этого и собираю разведданные.
— И какова же оперативная обстановка?
— Как всегда: прошлое, настоящее и будущее.
— Разве мы не можем быть просто друзьями? Не любовниками, а друзьями?
— Можем. Тогда я разузнаю у полковника Мура, где его сделали бесполым.
— Ты все упрощаешь... Я не хочу иметь дело еще с одним сумасшедшим ревнивцем.
— Поговорим об этом завтра, а еще лучше — через неделю.
— Согласна.
Не прошло, однако, и двух минут, как я спросил:
— Ты с кем-нибудь встречаешься?
— Разве следующая неделя уже наступила?
— Просто не хочу, чтобы меня застрелили.
— Нет, не встречаюсь.
— Это хорошо.
— Пол, может быть, помолчишь? А то я сама тебя застрелю.
— Пожалуйста, не стреляй.
Синтия рассмеялась.
— Перестань.
Последнюю милю мы проехали молча.
— Остановимся здесь. Гаси фары, глуши мотор.
Небо было залито голубым лунным светом, стало прохладнее, и, несмотря на влажность, дышалось легко.
Такой хороший вечер — лучшая пора для романтических свиданий на природе. Я прислушался к перекличке ночных птах и шуму ветра в соснах.
— Я не только думал о тебе. Я скучал по тебе.
— Знаю. Я тоже.
— Где же мы ошиблись? Почему нас развело в разные стороны?
Синтия пожала плечами:
— Может быть, мы просто не подумали... Я хотела, чтобы ты... Впрочем, все это уже в прошлом.
— Ты хотела, чтобы я — что сделал?
— Я хотела, чтобы ты не принял мое предложение расстаться. Хотела, чтобы ты увез меня от него.
— Это не мой стиль, дорогая. Ты так решила. Я уважаю чужие решения.
— Господи, Пол, ты такой хороший сыщик. Ты за сто ярдов узнаешь убийцу, в один миг перехитришь мошенника. Но ты плохо разбираешься в себе и ни черта не смыслишь в женщинах.
Я чувствовал себя последним идиотом, понимая, что Синтия права. Я знал, что творилось в моем сердце, но не находил слов, чтобы это выразить, или не хотел облекать мои чувства в слова. Мне хотелось сказать: «Синтия, я люблю тебя. Я всегда любил тебя и буду любить. Давай уедем». Но я не мог этого сказать, и потому медленно произнес:
— Я понимаю, что ты говоришь, и полностью согласен. Я постараюсь измениться. Ты поможешь мне в этом.
Она взяла мою руку.
— Бедный Пол. Я тебя расстроила?
— Да.
— Ты ведь не любишь расстраиваться, правда?
— Правда.
Она сжала мою руку.
— Ты стал лучше, чем был в Брюсселе.
— Стараюсь.
— Испытываешь мое терпение?
— У нас все будет хорошо.
— Надеюсь. — Синтия пододвинулась, легко меня поцеловала и отпустила мою руку.
— Что теперь?
— Теперь будем работать. — Я открыл дверцу машины.
— Но это не шестое стрельбище.
— Да, это пятое.
— Зачем же мы выходим?
— Не забудь фонарь.
Глава 16
Мы стояли в нескольких шагах друг от друга, прислушиваясь к тишине и привыкая к полумраку ночи — как нас и учили.
— Меня не оставляет мысль, — наконец произнес я, — что зажженные фары, которые рядовой первого класса Роббинз видела в два семнадцать, не были огнями джипа Энн Кемпбелл. Что к стрельбищу номер шесть она подъехала, как ты заметила, с выключенными фарами. Кемпбелл, разумеется знала, где стоит караульный, и не хотела привлекать к себе внимание. Она выключила фары примерно на этом месте и дальше ехала без света, при такой луне это не проблема. В час ночи она оставила сержанта Сент-Джона в штабе и поехала прямо сюда, поэтому никто из караульных ее не видел. Логично?
— Если ты исходишь из того, что встреча с кем-то была запланирована заранее, тогда да, логично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142