- он поднес узелок к свету. - Письменные
принадлежности, да?
- Да, господин. Именно я пишу все письма для госпожи.
- Если ты сам можешь писать, зачем же носить письма других? Ну,
ладно, полагаю, ты пользуешься ее доверием, не так ли?
Жарвина истово закивала.
- Тайна, поверенная другому, перестает быть тайной, и вот еще одно
подтверждение этой пословицы. Ладно, пошли!

При свете двух светильников, наполненных, судя по запаху, рыбьим
жиром плохого качества, Нижару, не прибегая к помощи ординарца, перевернул
вверх дном содержимое шатра. Очистив два окованных медью деревянных
сундука, он приступил к третьему. Белье с походной парусиновой раскладушки
валялось на полу, дюжины мешочков и пакетов были распотрошены и их
содержимое разбросано.
Нижару пришел в ярость, когда сотник поднял полог шатра, и заорал,
чтобы его не беспокоили. Но Жарвина с одного взгляда уяснила положение и
ясным твердым голосом произнесла:
- Интересно, не свиток ли вы ищете.
Повернув лицо так, что на него пал свет, Нижару застыл. Это был самый
светловолосый человек, какого когда-либо видела Жарвина: у него были
волосы цвета отбеленной шерсти, а глаза напоминали клочки летнего неба.
Под носом, острым, как птичий клюв, губы обрамляли ухоженные ровные зубы с
единственным изъяном в виде сломанного верхнего правого клыка. Командор
был худощав и, судя по всему, очень силен, так как он держал сундук,
весивший фунтов сто, а его мышцы при этом едва вздулись.
- Свиток? - тихо сказал он, опуская сундук. - Какой свиток?
Жарвина едва могла говорить. Ей показалось, у нее вот-вот замрет
сердце. Окружающий мир закачался. Ей пришлось обирать все силы, чтобы
сохранить равновесие. Где-то вдалеке она услышала слова сотника: "Нам он
не упоминал ни о каком свитке!"
И поразительно - девушка снова обрела дар речи.
- Это правда, командор, - сказала она. - Мне пришлось солгать этим
людям, чтобы они не убили меня прежде, чем я попаду к вам. Извините.
Тем временем она мысленно благодарила сеть осведомителей, настолько
хорошо снабжающих Мелилота информацией, что ложь прозвучала правдоподобно
даже для этих чужеземцев.
- Мне показалось, сегодня утром вы обронили свиток?
Нижару колебался лишь мгновение.
- Вон! Оставьте мальчишку здесь!
М_а_л_ь_ч_и_ш_к_у_! О чудо! Если бы Жарвина верила в какое-либо
божество, она сделала бы жертвоприношение в знак признательности. Ибо эти
слова означали, что командор не узнал ее.
С пересохшим ртом, влажными ладонями и звоном в ушах девушка
подождала, пока ошеломленный сотник и воин покинут шатер. Захлопнув крышку
сундука, который он собирался было перевернуть, Нижару уселся на него и
сказал:
- Теперь говори. И будет лучше, если твое объяснение окажется
хорошим.
Оно оказалось превосходным. Мелилот с особым тщанием составил его и
заставил Жарвину десяток раз повторить. Обрамленное толикой правды, оно
звучало правдоподобно.
Общеизвестно, что Ай-Гофлан брал взятки. (Как, впрочем и, любой
другой стражник, который мог быть полезен любому человеку богаче его).
Поэтому Мелилот - лояльнейший и законопослушный гражданин, который, как
клятвенно подтвердят все знающие его, во всеуслышание приветствовал
назначение Принца новым губернатором и выражал надежду на переустройство
городских порядков - так вот, Мелилот предположил, что, возможно,
происшедшее является частью плана. Трудно предположить, что
высокопоставленный начальник имперских войск так небрежно станет
обращаться - это очевидно - с документом особой важности.
- Никогда, - пробормотал Нижару, но на верхней губе у него выступил
пот.
Главное не промахнуться. Все зависело от того, хотел ли командор
сохранить в тайне само существование свитка. Теперь, зная, что документ
находится у Ай-Гофлана, он мог созвать своих людей, двинуться в казармы
стражи и обыскать их от подвала до чердака, ибо - по крайней мере, судя по
рассказанному Жарвиной - Ай-Гофлан был слишком осторожен, чтобы оставить
свиток на ночь под присмотром какого-то писца. Он якобы обещал вернуться в
следующий свободный от дежурства день, послезавтра или позже, в
зависимости от того, с кем из товарищей он сможет поменяться.
Мелилот рассудил, что раз свиток настолько важен, что Нижару держал
его при себе даже в обычном инспекторском обходе, значит он сугубо личный.
Судя по всему, писец оказался прав. Нижару выслушал предложенный ему план
с большим вниманием и периодически кивал головой.
Мелилот предлагал дать ложный перевод, с тем, чтобы побудить
Ай-Гофлана предпринять какие-то действия, за которые Нижару легко сможет
арестовать его, и никто не узнает, что документ, который по праву должен
принадлежать командору, временно находился в руках капитана стражников.
Пусть господин Нижару только определит конкретные условия, и можно будет
считать, что дело сделано.
Когда Жарвина - которую Нижару по-прежнему считал мальчиком, чему она
была несказанно рада - закончила говорить, командор надолго задумался.
Затем он начал улыбаться, хотя улыбка так и не достигла его глаз, и в
четких твердых выражениях объяснил свои условия участия в деле,
предложенном Мелилотом. Свои слова он завершил вручением Жарвине двух
золотых монет неизвестного ей образца и обещанием надрать ему (ей)
задницу, если обе они не попадут в руки Мелилоту, а также крупной
серебряной монетой, имевшей хождение в Илсиге, для него самого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83