Какой ты невоспитанный! Никогда не слушай, о чем говорят пожилые люди.
—Нет-нет, не беспокойся за мальчика, он станет взрослым, прежде чем вы это заметите. И совсем скоро отправится искать себе жену.
—Натаниэль Френсис, прикусите свой язык и не вкладывайте в голову этого недоросля преждевременные мысли. Ты слышишь меня? — мисс Аманда пошла обратно на кухню и гневно загремела там поварешками.
Стали собираться люди. Все приветствовали Маас Натти и мисс Аманду, соблюдая все положенные приличия. Мужчины были в рабочей одежде — поношенных серых рубашках и брюках из плотного английского материала, за его цвет и прочность прозванного «старым железом». Они несли с собой мачете, острые серебристые клинки в тридцать дюймов длиной, такую же неотъемлемую часть мужчины, как рука. Женщины, работавшие наравне со своими мужьями, многие — беременные, приоделись в новые платья. Золотые сережки и браслеты, купленные за деньги, вырученные с торговли на рынке, сверкали на черной коже, которая блестела, словно от кокосового масла. Многие надели новые яркие головные позязки. Их появление сразу же создало у всех праздничное настроение. Вскоре вокруг барбекю собралось человек двадцать пять. Зажгли лампы. Маас Натти уселся на высокий стул. Лампы отбрасывали на собравшихся желтые круги света. В полумраке деревьев сотни светлячков пунктиром размечали сумерки. Темными громадами возвышались вокруг тускло очерченные горы. От огня на кухне исходило радушное теплое свечение.
Старик подобрал кукурузное зерно и сказал:
— Я благодарю Бога за хороший урожай. — Раздался одобрительный шепот. — И я благодарю всех моих друзей, которые пришли помочь старому человеку. — Сильным решительным движением он очистил початок кукурузы от сухих листьев. — Все, что можно здесь есть, нужно есть. Все, что можно пить, нужно пить. Тут немного всего, но все, что вы видите, — ваше.
Несколько голосов запротестовали на скромные заявления Маас Натти, потому что люди, хотя и не видели всей приготовленной еды, знали его щедрость. Щедрость была непременным условием; люди, охотно участвующие в очистке кукурузных початков, понимали, что соседи не оставят их без помощи, когда они сами объявят обряд очищения или копания. Маас Натти мог не волноваться. Ни о какой плате не могло быть и речи, но если бы кто затеял какое-то большое дело и ему потребовалась помощь, достаточно было только о ней попросить. В свою очередь и он был связан обязательством позаботиться о тех, кто нуждался в рабочих руках. "То-то и то-то стоит мне рабочего дня " — с этим обязательством всем приходилось считаться. Но помимо чисто экономического аспекта у такого рода событий имелся и социальный: радость общения.
Поначалу дружеские разговоры велись вполголоса, прерываемые взрывами смеха. Подобно библейскому патриарху, Маас Натти сидел на высоком стуле в дальнем углу барбекю; люди расселись по обеим сторонам площадки на низеньких скамейках. Дети и молодежь принялись подначивать всех на состязание — чья сторона очистит больше кукурузы. Они вовлекли в соревнование взрослых и после внимательно рассматривали кучи очистков и початков, определяя, кто оказался победителем. Во время работы женщины болтали между собой, а мужчины обсуждали виды на урожай, цены на продукцию, новую сельхозтехнику. Вскоре начались заигрывания между мальчиками и девочками постарше и поддразнивания между детьми помоложе, и все отвлеклись от работы. То и дело вспыхивала легкая перебранка, которую тут же пресекали взрослые женщины. Маас Натти прочистил горло.
—Как вам известно, на все, что я делаю, у меня есть свои причины. Знаете ли вы, почему для обряда очищения я избрал именно сегодняшний день? Ммм, неужели не знаете? — Он сделал паузу, и собрание замерло в почтительном молчании.
—В таком случае я скажу: сегодня — годовщина битвы при Адуа.
—Учи, брат.
—Да, сэр.
—Знание — да!
То и дело прерываемый восхищенной аудиторией, старик напомнил всем, как в 1896 году в Эфиопии бедно вооруженные и плохо обученные крестьяне Рас Менелика сокрушили и погнали вспять итальянских захватчиков.
— Такие же, как мы, черные люди за время от восхода солнца до его заката, порубили и обратили в бегство больше десяти тысяч врагов!
Конец рассказа был встречен одобрительными криками: «Слова, сэр!», «Мудрость, да!» «Черному человеку — сила!» Это стало сигналом: историям — найти своих рассказчиков, песням — быть спетыми, загадкам, пословицам и ритмам — послужить для обмена знаниями, и каждый старался превзойти соседа в красноречии и уме.
Айван уже успел полюбить обряды очищения, Он радовался человеческой доброте и чувству сообщества, ему нравились истории, в которых постоянно открывались все новые грани, сколько бы раз их не рассказывали. Все делалось согласно установленным правилам, но никто не знал — когда и кто их установил. В конце или в начале истории про паука Ананси рассказчик обязательно должен был сказать:
Как мы услышали — так и рассказали, Джек Мандора, ничего мы Не присочинили.
Никто не знал, кто такой Джек Мандора, но с него все обязательно начинали свой рассказ. А загадывая загадку, нужно было сказать:
Задай мне загадку,
Загадай мне две.
Скажи мне отгадку
Или же нет.
Истории были, как правило, очень драматичными, с песнями, персонажи говорили разными голосами; находясь в ярости, они рычали, если им было страшно, голоса дрожали; когда пытались одурачить кого-то, голоса становились хитрыми. Некоторые люди рассказывали истории лучше других. Талантливый рассказчик мог продержать слушателей в напряжении в течение целого часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150