—Я сам съезжу, в чем проблема?
—Айван — ты не заплатил Жозе за прошлую неделю… Ты разве не понимаешь, как ты рискуешь? Лучше продадим «хонду», не езди, ман.
Эльза, которая молча все слушала, наблюдая за их лицами, сказала:
—Если есть хотя бы один шанс, хотя бы один… — Она закусила губу и уставилась в пол. — Педро, Айван прав, если есть хотя бы один шанс, мы должны попробовать.
Педро посмотрел на мальчика и промолчал.
—Ладно, просто поговори с Бхуа, Айван. Только поговори со стариком, оставь пистолеты и просто поговори с ним, ты понял меня? Когда он узнает о нашем положении, он нас поймет.
—Но я не знаю, где Жозе поджидает меня? Ты с ума сошел — оставить пистолеты? Я только поговорю со стариком, хорошо?
Вставленный умопомрачительной ганджой, которую они покурили со старцем Бхуа, ликующий от сознания успеха, Риган с револьвером за поясом мчался по Спаниш-Таун-роуд. Старец Бхуа, которого торговцы называли Кули Раста, кое-что ему показал. Пристыдил его как следует, хотя траву «выбивать» из него не пришлось. Услышав про болезнь мальчика, старик сел на корточки, закурил глиняную трубку и не проронил ни слова, внимательно изучая Айвана своими потускневшими от катаракт сероватыми глазами. Прямые седые волосы обрамляли его лицо и смешивались с жидкой бородкой.
—Айеее, — горестно стенал он высоким ворчливым голосом. — Я чувствую Рас Петра сердцем своим. — Он выпустил дым. Айван заерзал. — Расслабься, молодой бвай. Что ты такой… нервный со старым Бхуа?
—Я тороплюсь, — объяснил Риган. — Вы можете нам помочь?
—А если я скажу «нет»? Что тогда? Ты выпалишь мне в живот? Пристрелишь старого Бхуа, как голубка?
Надтреснутый голос словно вопрошал Ригана, знает ли он, какое сейчас время стоит на дворе.
—Что вы сказали? — спросил Айван.
—Я давно уже заметил, что ты прячешь там под рубашкой, молодой человек. Но одно только я хочу знать — тебя Педро послал или нет? Если он послал, знал ли он, что ты придешь такой вот? Я не верю в это, понимаешь. Педро никогда такого не делал. Другие торговцы да, делали. Но только не Рас Петр, он не пес. Он не бычье. Он — сознательный молодой человек.
—Это правда, — сказал Риган.
—Мой мальчик, знай кое-что… Кули-ман не боится смерти, он уже старик. Что ему смерть? Но я дам тебе столько ганджи, сколько у меня есть. Скажи Педро, пусть в следующий раз сам приедет, я буду жечь кали маленькому на выздоровление. Скажи ему, Кули Раста шлет любовь.
Он поднялся, слегка неустойчивый на тонких ногах, и вышел, неся в себе хрупкое величие, которое пристыдило Ригана.
—Маас Бхуа, Маас Бхуа. — Старик обернулся. — Не думайте так, сэр, дитятя больной и очень плох, а времена сейчас отчаянные. Но я не принес к вам в дом насилия, сэр, я не мог так сделать.
Старик кивнул и сделал рукой то ли жест принятия, то ли отстранения — Айван точно не понял. В любом случае теперь у него за спиной был полный мешок сочной смолистой ганджи. Старик просто сказал: «Скажи Педро, пусть заплатит, когда сможет». По нынешним ценам они сумеют купить Ман-Аю все, что нужно, и еще останется кое-что про запас. Это была не просто помощь, старец спас их жизни. Он гадал, какие нити связывают Рас Петра и полуслепого старого индуса, который видит все так ясно и который напомнил ему о том человеке…
Он мчался как угорелый и совершенно забыл об ограничении скорости. Что, если бы его остановил какой-нибудь болван Вавилон и он попался бы из-за такой ерунды? Он поискал взглядом постоянного Вавилона под деревом манго, что обычно сидел на большом черном мотоцикле. Но там его не оказалось. Вскоре Айван увидел, что он вместе с мотоциклом прячется в кустах.
Он, как обычно, помахал ему и, все еще размахивая рукой, заметил, что Вавилон берет уоки-токи и заводит мотоцикл. Чем-то он не был похож на обычного полицейского. В зеркало заднего вида он увидел, как полицейский вырулил на шоссе и помчался за ним. Водитель в шлеме и защитных очках на большом черном полицейском мотоцикле был зловещим знаком, и этот знак приближался. Когда Айван услышал вой сирены, его обуял страх. Он погнал свою маленькую «хонду», но силы были неравные. Черная колесница стремительно приближалась. Айван глянул через плечо и увидел, что рука Вавилона в перчатке держит пистолет. Страх оставил его, и следующие несколько секунд он помнил как нельзя более ясно. Не торопясь, он полез под рубашку и, прижав револьвер к животу, чтобы спрятать его от Вавилона, взвел курок. Когда мотоцикл поравнялся с ним, он сделал неторопливый плавный полуоборот, как Рэндольф Скотт, и выстрелил. Револьвер дернулся в его руке. Выстрел был громким и эхом вернулся с равнины. Это вернуло Айвана к реальности. Тяжелый черный мотоцикл врезался в тротуар и проскрежетал металлом по асфальту, отбрасывая искры. Полицейского словно сорвало с седла. Казалось, на какое-то время он повис над дорогой, но потом с глухим стуком упал на горячий асфальт. Мотоцикл с ревущей сиреной закружило и поволокло бок о бок с «хондой»,словно умирающее животное, но в конце концов снесло в канаву.
С Айвана градом стекал пот. Тошнота заклокотала в горле, наполнив его горечью. Айвана вырвало прямо на ветер, так что серебристые струи просверкали на солнце. Риган не терял управления «хондой», но чувствовал себя очень слабым. На первом же повороте он свернул с шоссе и взял курс на окраинные низкие холмы. У него возник план, как проехать обратно в город. Как разведчик, внезапно оказавшийся в стане врага, он понял, что должен вернуться домой окольными путями и сбросить траву, которая означает для Ман-Ая жизнь. После чего немедленно ускользнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150