Он подошел с отсутствующим выражением на лице, которое, тем не менее, появилось от напряжения, и незаметно сунул руку в корзину. Нащупав большой и спелый персик, начал потихоньку его вытаскивать, но вдруг почувствовал нажим — словно огненную ниточку — на свое запястье. Он посмотрел. На его запястье, не сильно, но прочно лежал увесистый, заточенный с обеих сторон рыночный нож, используемый для очистки ямса.
—Ты понимаешь, что еще чуть-чуть, и ты бы украл его, бвай? — спросила женщина.
Айван понял, что все на него смотрят и видят его стыд.
—Отвечай, бвай! — Ее голос был мягким и негромким.
Он смотрел себе под ноги.
—Голодный я, проголодался, ма.
—Взгляни на меня, сынок.
Перед ним стояла полная черная женщина. Лицо ее под красным шерстяным платком своими линиями и морщинами, казалось, располагало к веселью и смеху. Сейчас она не смеялась, хотя и сердитой не казалась, но от взгляда, которым она его удостоила, он почувствовать себя еще хуже. Она убрала нож.
— Попроси! Ты ведь можешь попросить, сынок. Можешь взять его — от меня не убудет. По мне, так ты не похож на закоренелого криминала. Слушай меня, бвай. У старых людей есть пословица: «Если человек спит в совином гнезде, это еще не значит, что совиное гнездо его дом». Ты понял? У тебя никого нет? Ладно, возьми персик — и иди ищи самого себя, ман. Я вижу, что здесь — не твоя родина.
Айван молча взял фрукт. Неожиданная доброта женщины потрясла его. Он ожидал громких оскорблений и даже побоев — продавцы не знали пощады к ворам, особенно к тем немногим, которые попадались. Он хотел сказать что-то хорошее этой женщине, но, когда посмотрел на нее, она уже улыбалась какой-то покупательнице. «Дорогая миссис, покупайте персики, замечательные персики. Вот они все тут…» И даже за эти слова он был ей благодарен.
Словно ведро с холодной водой, вылитое на спящего пьяницу, этот случай пробудил его. Айван сел и принялся есть персик, а из глаз его текли слезы, с которыми он никак не мог совладать. Но со слезами проступило понимание. Только сейчас сумел Айван посмотреть со стороны на то, что с ним происходит. Он был похож на человека, очнувшегося от долгого одурманивающего сна. Теперь он видел все, что случилось с ним со дня прибытия, в новом свете, и кое-что к тому же вспомнил. Одежда на нем показалась ему какой-то незнакомой. Айван вскочил на ноги и принялся рыться в карманах. Есть! В ладони он сжимал потертую разбухшую картонку — визитную карточку, которую дала ему когда-то мисс Дэйзи, с тусклыми, но все-таки различимыми буквами:

СВЯТОЙ ТРОИЦЫ БАПТИСТСКАЯ ЦЕРКОВЬ ХРИСТА СПАСИТЕЛЯ

ЕГО ВЫСОКОПРЕПОДОБИЕ САЙРУС МОРДЕХАЙ РАМСАЙ

ПАСТОР (ЗАЩИТНИК ВЕРЫ)
КНИГА ТРЕТЬЯ
У РЕК ВАВИЛОНСКИХ
Глава 7. В обители праведника
У рек Вавилонских, где мы сидели
И где мы плакали, когда мы вспоминали Зайон,
Те злодеи увели нас в рабский плен,
Заставили воспеть нашу песнь.
Но как воспоем песню Короля Альфа
На этой странной земле?
Из Песнопений Раста

Его преподобие пастор Сайрус Мордехай Рамсай (СИ), защитник веры, предавался размышлениям в своем небольшом офисе, что находился рядом с Молитвенным домом верных, под каковым названием было известно основное здание церкви — высокое трехгранное строение из бетонных блоков. Он размышлял о деяниях рук своих и был, что называется, «глубоко удовлетворен». На то имелись причины: несмотря на относительную молодость — ему исполнилось всего тридцать пять — он мог взирать, по его собственным словам, вперед и назад без тревоги и сожалений. Назад — на солидный образчик жизни доброго христианина, вперед — к новым свершениям и наградам за веру.
Конечно, предостерегал он себя, осторожность никогда не бывает излишней; ямы и ловушки мира сего, дьявол и искушения плоти подстерегают тебя повсюду. Никто лучше него не знает, как сильные и могучие падали в одночасье. Любовь не превозносится, она не может быть самодовольной. Смирение — вот верное слово. В его положении человек должен еще сильнее бороться с грехом гордыни, смиренно ходить перед Богом. Мысль эта проникла ему в сердце, и он не мог устоять, чтобы не повторить ее негромко вслух: «Смиренно ходить перед Богом, аминь».
Никто не может обвинить его в самодовольстве. И однако же никто не станет отрицать и того, что его миссия в Западном Кингстоне является беспримерной работой во славу благочестия, как сказал мэр города в прошлом году в день открытия Молитвенного дома. И хотя окончательную хвалу следует вознести, конечно, Господу, небольшая мера отпущена и Его стойкому стражу веры, пребывающему в самой гуще битвы.
Стул скрипнул, когда пастор Рамсай чуть откинулся назад и позволил своему взгляду пробежаться по фасаду Молитвенного дома, видному в открытое окно. Массивный серый треугольник стоял освещенный солнцем, и его бетонная конструкция вырастала до чрезвычайных размеров. Пастор совершенно ни в чем не был уверен, когда группа из Теннесси посетила его с предложением, но в конце концов их союз оправдал себя и оказался благословенным. Аббревиатура СИ поначалу их беспокоила, пока он не объяснил своему другу, доктору Джеймсу Эрлу Калпер-реру — доктору Джимми, — что паства почувствует себя обманутой, если их настоятель не будет носить подобающий титул и, в конце концов, не кто иной, как паства, наградила его этим определением. Смятение полностью рассеялось, когда пастор объяснил, что СИ означает «Слуга Иисусов». Потускневшие было голубые глаза доктора Джимми вновь загорелись: «Отлично, Сай, хорошо все то, что хорошо работает на Иисуса». Доктор Джимми был секретарем Департамента зарубежных миссий, принадлежащего к прагматической фундаменталистской ветви Западных баптистов, которая приняла и утвердила миссию пастора как «свидетельство из-за границы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150