Там виднелись проглядывающие сквозь листву крыши, поднимающийся от кухонных костров дым… Люди по-прежнему там живут. Где-то там растет дерево безумного Изика. Это было то самое место…
Айван увидел хлебное дерево, но каменной ограды не заметил. Небольшое плато, на котором когда-то располагался дом, кухня, скотный двор и фруктовые деревья, буйно поросло растительностью. Никаких следов человеческого присутствия! Порядок, организация, кустарное производство — все это бесследно исчезло, и ему понадобилось бы мачете, чтобы прорубить себе путь к могилам своих предков. Ни малейшего следа присутствия многочисленных поколений, чей разум, усердие, трудолюбие и умение создали когда-то поселение. Ничего. Полное разорение.
Иисус Христос Боже Всевышний… Не могу в это поверить… Не верю… Айван обреченно покачал головой… Ничегошеньки, ни единой вещи не осталось. Ничего нет, я даже спуститься туда не могу… Господи Иисусе, мои люди там… Люди мои. Господи Иисусе, люди мои!
Айван тупо уселся под деревом. Запах разбросанных по земле гниющих фруктов ударил ему в ноздри, рядом жужжали слетевшиеся на сладкое мухи. Ему нелегко было снова обрести согласие с самим собой и переварить то чувство горя и разорение, с которым он столкнулся. Я должен тут остаться! Остаться и привести все в порядок, подумал он. Самым сильным оскорблением, которым люди удостаивали друг друга, была презрительная фраза: «Чо, ты ведь взялся ниоткуда». Впервые в жизни Айван понял наконец, что она значит. Он осознал, как важно чувство места для самого главного в понимании себя. Его объял тот же самый порыв, который он пережил, когда умерла бабушка: ухватиться руками за голову и выть, выть во все горло. Ему хотелось схватить мачете, прорубить дорогу к могилам, очистить землю от кустарника. Но… какой в этом смысл?… Какой, к черту, смысл? Он чувствовал себя опустошенным, помраченным от страха, жалким, бесполезным и невероятно одиноким. Никогда в жизни, поклялся он себе, он больше сюда не вернется.
Машинально, как лунатик, он добрался до мотоцикла и завел его. Раз уж я тут оказался, подумал он, надо добраться до дома Маас Натти… Сделаю все за один раз.
Айван проехал над низко нависшей скалой, по которой в ту давнюю темную ночь скакал на лошади за спиной старика. Он миновал группу людей, одетых для церковной службы, которые, как он понял, шли на реку принимать крещение. Они смотрели на него с любопытством и приветствовали с вежливостью. Айван знал, что, если бы он сейчас остановился и сказал им, кто он такой, они бы бросились к нему, принялись громко обсуждать его возвращение и предлагать ему угощение. Они были составной частью его видения этих мест, но сейчас, вернувшись сюда, он ответил на их приветствия очень сухо, опасаясь их прищуренных глаз, узнавания и восклицаний: «Постой-ка, а не тот ли ты Мартин?» Поэтому Айван повернул голову в другую сторону и поехал дальше.
Он узнал ворота Маас Натти и притормозил. Из-за ограды доносились голоса, поэтому он проехал чуть дальше и вернулся пешком, надеясь незаметно заглянуть во двор. Ему хотелось, по возможности, избежать нового потрясения. Поначалу он никого во дворе не увидел, не считая двух привязанных к дереву козлов. Дом стоял во всем великолепии своих красок. Барбекю было треснуто, из трещин пробивалась трава. Кусты и фруктовые деревья стояли на своем месте, хотя и не такие ухоженные, как раньше, и трава была высокой. Значит, здесь живут люди. Гамак, как он заметил, висел между двумя деревьями гуава, и в нем лежал кто-то с длинными вылинявшими на солнце волосами. Женщина? Белая женщина в доме Маас Натти? Бамбо! Чертовщина какая-то, ум мой точно помутился. Безумие! Белые люди никогда здесь раньше не жили! Они останавливались в гостиницах или в больших городских домах. До чего я дожил?
Айван с силой тряхнул головой, надеясь стереть эту картину, но женщина в гамаке продолжала раскачиваться, и ее волосы время от времени волочились по земле. Потом она заговорила, и Айван испытал повторный шок, потому что голос несомненно принадлежал мужчине. Дверь открылась, и во двор вышли два других привидения. «Бамбо, — пробормотал Айван, снимая очки, — Бамбо! Ты хочешь сказать, что есть американские растаманы?» Это они и были — белые дредлоки. Волосы вышедшего мужчины взъерошенной копной торчали во все стороны и падали на плечи. На нем были только джинсы, обрезанные по колено, большущая борода, такая же лохматая, как волосы на голове. Женщина рядом с ним была блондинкой, с очень коричневым цветом кожи, и на ней ничего не было. Вообще ничего! Айван увидел пушистое облачко волос в основании ее выступающего живота. Эта пара, судя по их широким странно-застывшим улыбкам, была счастлива. Женщина держала в руке жестяное ведро, мужчина — трубку, которую он протянул лежащему в гамаке. Женщина подошла к козлам и в самой бесстыдной манере присела перед ними на корточки. Козлы отбежали, насколько позволяла веревка. Женщина схватила веревку и подтянула одного из них поближе. Затем, поставив ведро на землю, протянула руку в шерстистое подбрюшье в поисках вымени.
—Давай-давай, подои его хорошенько. Спорим, у тебя получится? — пробурчал Айван, и чуть не рассмеялся вслух, когда ее рука нащупала козлиные яйца.
—Говорят, белые люди все могут — выдои-ка из него немного молочка.
Женщина выругалась и потянула к себе другого козла. Айван понял, что у него начались видения. Колли, который он недавно покурил, наверное, самый мрачный на этом острове. Но кто эти люди? Они тут, кажется, давно, кожа у них глубоко коричневая, не считая красных пятен от укусов москитов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150