Отлично!
—Если пластинки прославляют преступления, то да.
—Бросьте, Джонс… В конце концов вам просто надо поймать одного мелкого грязного проходимца. Большое дело! Ну немного возбудятся «страдальцы», слушая эту пластинку, что с того?
—Послушайте, Хилтон, у меня правда нет времени…
—Вам лучше бы сделать все как есть. Двое мужчин смотрели друг на друга.
—Послушайте меня, приятель, — продолжал Хилтон. — Глупейшая ошибка — запрещать пластинку. Вот что показало народу, что вы в отчаянии. Вот когда маленький бвай стал великим человеком — когда Вавилон стал вмешиваться в хит-парад.
Джонс рассмеялся:
—Хит-парад… вы это серьезно, Хилтон?
—Можете мне поверить. Ваш глупый запрет сделал из него героя. И еще одна глупость: я слышал, вы собираетесь прикрыть торговлю ганджой?
—К этому вы тоже проявляете интерес? — спросил Джонс.
—Не такой, как вы, — сказал Хилтон много значительно, — но все, что приносит деньги в Тренчтаун, меня интересует. Ганджа, между прочим, приносит деньги в городок лачуг. И не только это, она охлаждает людей. Вы понимаете, что делаете? Нет денег — нет ганджи — нет музыки. Гораздо проще было бы побыстрее его схватить.
—Что вы реально хотите мне сказать, Хилтон? — Джонс выглядел заинтересованным.
—Только то, что говорю. Я уже многие годы веду бизнес среди куаши. У меня шесть магазинов и студия. За все это время никто из них не украл у меня даже вкладыш в пластинку. А за один сегодняшний день уже в четырех магазинах выбиты окна. Вы меня слышите: выбиты окна! А на стенах — эта чертова надпись: РИГАН БЫЛ ТУТ. Ничего подобного раньше и быть не могло.
—Вы думаете, это он? — спросил Джонс с растущим интересом.
—Это, черт побери, неважно. Даже если и он, меня это мало волнует. Должно быть, обиделся на меня. Ну а что, если не он? Тогда это только начало. Самое начало. Я провожу с ними каждый день и изучаю их. Они меняются. Они стали дерзкими. А почему бы и нет? У них появился Звездный Мальчик, их герой. Мелкий чертов «страдалец», как они сами, которого полиция не может ни убить, ни поймать. Вот в чем беда.
Джонс перелистывал какие-то бумаги.
—Да ладно вам, Хилтон. Если вам нужна защита, приходите и просите ее.
Бизнесмен вскочил со стула, и ярость переполнила его:
—Сынок, не разговаривай со мной в таком тоне! — грозно сказал он. — Твоя чертова полиция себя не может защитить. Сперва вы позволили бваю сделать из вас дураков. Потом так испугались его, что запретили пластинку. А сейчас хотите прикрыть торговлю ганджой. Теперь скажи мне, когда они станут голодными и у них не будет даже сплиффа, чтобы сделать одну затяжку, что, по-твоему, они начнут делать, а? Когда белый ром ударит им по мозгам, а ветер засвистит в животе, когда с реггей будет покончено, а полиция будет пердеть на них выхлопными газами? Ты ввязываешься в войну, сынок, в гражданскую войну. Ты уж мне поверь. Так что хватать его надо как можно быстрее… Потому что, если куаши дойдут до ручки и решат торговать без тебя, закона и порядка в Тренчтауне больше не будет. Что такое? Ты не веришь, что так все и случится?
Джонс улыбнулся.
—Хорошо, мистер Хилтон, мы благодарим вас. Полиция всегда рада принять разумные соображения от каждого цивилизованного гражданина…
—Олухи! — сказал Хилтон и стремительно вышел.
Вежливая улыбка исчезла с лица Маас Рэя, как только дверь захлопнулась. Визит Хилтона впечатлил его в гораздо большей степени, чем он сам того желал. Какова бы ни была подоплека этого визита, Хилтон отнюдь не маменькин сынок и привели его сюда не несколько выбитых окон, к тому же наверняка застрахованных. В том, что он сказал, есть смысл — и ему совсем не улыбается, если в городке лачуг разразится настоящий бунт. Господи Иисусе, это будет ад кромешный. А ведь все к тому и идет, когда эти чертовы солдаты разъезжают в своих «ленд-роверах» и врываются в лачуги голодных, злых «страдальцев», сидящих без ганджи. Нет, ему стоит хорошенько призадуматься и принять какие-то меры. Если грянет бунт, майор Маршер запляшет от счастья, как насильник, попавший в женский монастырь. Надо принимать меры… Но, с другой стороны, совершенно необходимо преподать им урок, а заодно поднять моральный дух своих людей. Чтобы рты у них лишний раз не раскрывались. А этим нужен хороший кнут, но и пряник тоже. Сладенький пряник. И кажется, я знаю, что может сработать. Хмурое выражение исчезло с лица Маас Рэя, и вместо него на губах заиграла довольная мальчишеская улыбка. Он позвонил сержанту:
—Где мы содержим Смита?
—На Саттон-стрит, сэр. Вы хотите, чтобы я съездил за ним?
—Да, привезите его сюда. А впрочем, нет — я сам нанесу визит нашему другу.
—Да, сэр.
У Жозе недоставало несколько зубов и лицо было опухшим. Услышав приближающиеся к его камере-одиночке шаги, он устало поднял глаза и встал с угрюмым озабоченным видом.
—Можешь расслабиться, Жозе, это всего лишь я. Но что-то ты не выглядишь счастливым, а? Кто ты, думал, сюда придет, Риган? Но ведь ему сюда не добраться…
—Миста Рэй, вы же знаете, это не моя вина…
—Замолчи. Что с тобой, ты хочешь, чтобы тебя представили к медали? — Он сделал небрежный жест в сторону Жозе. — Все уже решено. Тебя выпускают — прямо сейчас. Моим людям ты не нравишься, твои торговцы тоже, кажется, от тебя не в восторге. Ты знаешь, что они теперь торгуют без твоей лицензии?
—От отчаяния, сэр, да и неблагодарные к тому же. Как мне их контролировать, когда я здесь?…
—Прекрати скулить! Когда ты был на свободе, ты занимался тем, что бегал от Ригана, — где уж тебе контролировать торговлю? — Он увидел, как Жозе поморщился и краска стыда залила ему лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150