Он лишь вздохнул в ответ.Генри подошла к дивану и присела на него. Теперь она чувствовала себя лучше, чем за ужином. Тишина была невыносимой. Стоило ему снова заговорить, ей сразу стало легче. Теперь они были на своей территории — смеялись и безжалостно подшучивали друг над другом. Она почувствовала, как вновь обретает уверенность в себе.Данфорд разлил бренди и протянул ей бокал.— Генри… — Он прокашлялся и продолжил: — Что касается сегодняшнего утра…Она так сильно сжала в руке бокал, что он чуть не треснул. С большим трудом ей наконец удалось произнести:— Да?Данфорд прокашлялся.— Мне не следовало так поступать. Я… я поступил дурно и прошу прощения.— Не думай об этом, — сказала она как можно беззаботнее, — я уже забыла.Он нахмурился. Конечно, он виноват и чувствует себя подлецом, однако ему было очень обидно, что она так легко решила забыть обо всем.— Ну и хорошо. — Он снова прокашлялся. — И покончим с этим.— У тебя болит горло? У Симпи есть чудесное домашнее средство. Думаю, она…— С моим горлом все нормально. Просто мне несколько… — он не мог найти подходящего слова, — несколько не по себе.Она улыбнулась. Насколько приятнее было бы поговорить с ним просто так, чем выслушивать рассуждения о том, как он разочарован их поцелуем. А может быть, он был разочарован тем, что она не пошла у него на поводу? Генри нахмурилась. Не думает же он, что… Она даже не смогла закончить мысль и взволнованно посмотрела на него.— Да, ты прав. Лучше все забыть. Мне вовсе не хотелось бы, чтобы ты думал, что я… что я отношусь к тем женщинам, которые…— Я не думаю ничего подобного, — отрезал он.Из ее груди вырвался вздох облегчения:— Вот и хорошо. Не знаю, что это нашло на меня.Данфорд отлично понимал, что вина за происшедшее целиком лежала на нем.— Генри, не беспокойся…— Нет, я беспокоюсь. Понимаешь, я не хочу, чтобы наша дружба разрушилась. Мы ведь друзья, не так ли?— Конечно. — Он даже немного обиделся.— Я понимаю, это может показаться нескромным, но я не хочу тебя терять. Дело в том, что… — она вымученно улыбнулась, — дело в том, что ты, пожалуй, единственный мой друг, кроме Симпи. А это, согласись, не совсем одно и то же, и…— Достаточно! — Он больше не мог слышать ее измученного голоса, тоску, сквозившую в каждом слове.Генри привыкла думать, что живет полноценной жизнью в Стэннедж-Парке, она много раз говорила об этом. Ей как-то не приходило в голову, что за границами поместья существует другой мир, мир, в котором есть светские рауты, танцы и… дружеские отношения.Данфорд поставил бокал на стол и подошел к ней, желая успокоить.— Не говори так, — сказал он, сам удивляясь твердости своего голоса. Он нежно обнял ее. — Я всегда буду твоим другом, Генри. Что бы ни произошло.— Честно?— Честно. Почему нет?— Не знаю. — Она подняла голову, чтобы видеть его лицо. — У многих находятся причины.— Генри, ты такая смешная, но именно такой ты мне и нравишься.Она скорчила гримасу:— Хорошо сказано.Он громко рассмеялся, отпуская ее:— Я старался.Данфорд уже собирался лечь спать, когда в его дверь постучался Йейтс. Слугам было разрешено не стучаться, но Данфорда это всегда коробило, особенно если дело касалось спальни. Поэтому он изменил этот порядок.— Войдите, — отозвался Данфорд, и появился Йейтс с увесистым пакетом в руках.— Это пришло из Лондона сегодня утром, мой господин. Я оставил его на столе в вашем кабинете.— Но я не был сегодня в кабинете, — закончил за него Данфорд. — Спасибо, что занесли. Полагаю, это завещание лорда Стэннеджа. Я очень ждал его.Йейтс поклонился и вышел.Лень вставать и искать нож. Данфорд просунул палец под край конверта и сломал печать. Да, как он и ожидал, это было завещание Карлайла. Он пробежал глазами по документу. Сейчас его интересовало, как Карлайл позаботился о своей подопечной. Остальное он прочтет завтра.«Мисс Генриетта Баррет» попалась ему лишь на третьей странице. Затем, к своему изумлению, он увидел свое имя. От удивления Данфорд открыл рот. Он становился опекуном Генри. Генри была под его опекой. Это означало, что он… Боже правый, это означало, что он — один из тех, кто воспользовался своим положением опекуна. В свете ходили сплетни о развратных опекунах, которые либо совращали своих подопечных, либо продавали тем, кто заплатит больше. Он стыдился своего поведения сегодня утром, но сейчас оно казалось ему просто ужасным.— О Боже, — прошептал он. — О Боже! Но почему она не сказала ему?— Генри! — вскричал Данфорд вне себя от гнева. Он вскочил и схватил свой халат. — Генри!Почему она ему не сказала?Когда он выбежал в коридор, Генри уже стояла у своих дверей в выцветшей ночной рубашке.— Данфорд! — встревожено спросила она, — что случилось?Вот это, — он чуть было не ткнул бумаги ей в лицо, — вот это!— Что? Что это? Данфорд, я не могу понять, что это за бумага.— Это завещание Карлайла, мисс Баррет, — выпалил он. — Завещание, в котором я назначаюсь твоим опекуном.Генри недоумевала:— Ну и что?— Это означает, что ты находишься под моей опекой.Генри уставилась на него.— Я знаю, — спокойно сказала она, — обычное дело.— Почему же ты не сказала мне?— О чем не сказала? — Генри огляделась по сторонам. — Послушай, Данфорд, может, не стоит продолжать этот разговор посреди холла?Он ворвался в ее комнату. Она поторопилась за ним, хотя и не была вполне уверена, что ей прилично оставаться наедине с мужчиной в спальне. Но иначе он поднял бы крик в холле, а этого она допустить не могла.Он решительно закрыл дверь и повернулся к ней.— Почему, — начал он, едва сдерживая свой гнев, — ты не сказала мне, что я — твой опекун?— Я думала, ты знаешь.— Ты думала, я знаю?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92