Он решил не посылать слуг на поиски. Генри хорошо знала эти места, и с ней не должно было произойти ничего плохого. Начался дождь, а она все не возвращалась. Полчаса. Он даст ей еще полчаса. Сердце его едва не разорвалось, когда он увидел отчаяние на ее лице. Никогда раньше он не видел такой тоски и горя. Почему их брак того и гляди развалится? Он любит ее, а теперь выяснилось, что и она отвечает ему взаимностью. Он не находил ответов на многие вопросы, а единственный человек, который мог помочь ему в этом, был неизвестно где.Сбежав по ступенькам вниз, Генри оказалась во дворе. Стоял густой туман. Ей хотелось уйти подальше от дома, и она все шла и шла, не останавливаясь, пока деревья не обступили ее. Здесь ее никто не услышит. Опустившись на влажную землю, Генри дала волю слезам. Счастье было так возможно, но она все испортила недоверием и ложью. Он не сможет простить ее. Она не сможет простить себя.Четыре часа спустя Данфорд готов был рвать на себе волосы. Где же она?Генри брела к дому как во сне. Дождь хлестал по лицу, но она, казалось, не замечала этого. Глядя прямо перед собой, девушка повторяла про себя:— Я должна все объяснить ему. Должна.Она проплакала под деревом несколько часов, пока не кончились слезы. А затем, когда ей стало легче дышать, подумала, что следует еще раз попытаться начать все сначала. Ведь люди должны учиться на своих ошибках и продолжать жить. Генри твердо решила поговорить с мужем. Едва она поднялась по ступенькам и взялась за ручку, как дверь распахнулась.Данфорд.Его брови были сведены, на щеках играл румянец, на шее часто пульсировала вена, и… и его рубашка была неправильно застегнута. Он бесцеремонно затащил ее в холл.— Известно ли тебе, что я пережил за последние часы?! — накинулся он на нее.Она молча покачала головой. Он начал перечислять по пальцам.— Ров, — выпалил он. — Ты могла упасть в ров. Нет, не говори, что ты прекрасно знаешь окрестности, ты все равно могла упасть в ров. На тебя могли напасть дикие звери. Тебя могло придавить деревом, потому что началась буря.Генри не сводила с него глаз, подумав о том, что вряд ли дождь и ветер можно было назвать бурей.— Тебе могли повстречаться разбойники, — продолжал перечислять он. — Я знаю, что Корнуолл — край света, но здесь тоже есть разбойники, которых ничто не остановит. О Господи, Генри, мне даже подумать об этом страшно! — Данфорд попытался пригладить взъерошенные волосы. — Я запру тебя в комнате.В ее сердце проклюнулся лучик надежды.— Я запру тебя в комнате, свяжу по рукам и ногам, и… ради всего святого, произнесешь ты хоть слово?Генри открыла рот:— У меня нет подруги по имени Розалинда.Он тупо смотрел на нее.— Что?— Розалинда. Ее не существует. Я… — Она отвернулась, чтобы не видеть его глаз. — Я написала это письмо, надеясь, что ты расторгнешь помолвку.Он дотронулся до ее подбородка, пытаясь заглянуть ей в глаза.— Почему, Генри? — спросил он охрипшим голосом. — Почему?Она вздохнула.— Я считала, что у тебя есть любовница. Я не могла вынести такого: только что ты был со мной, а потом с ней, и…— Я не предавал тебя.— Я знаю. Теперь знаю. Прости. Прости меня. — Она обхватила его руками, спрятав лицо у него на груди. — Ты сможешь простить меня?— Но почему ты не верила мне?Генри вздохнула, и румянец залил ее щеки. Она рассказала ему о леди Уолкотт. Данфорд с удивлением смотрел на нее:— И ты ей поверила?— Да. Нет. Не сразу. Но потом я поехала за тобой. — Генри заставила себя посмотреть ему в глаза. Она обязана была сказать ему всю правду. — Ты пробыл там так долго. Я не знала, что и думать.— Генри, с чего ты взяла, что я захочу другую женщину? Я люблю тебя. Ты знала, что я люблю тебя. Разве я не говорил тебе этого? — Он наклонил голову, наслаждаясь ароматом ее влажных волос.— Я думала, что не устраиваю тебя, — сказала она, — что недостаточно красива и женственна. Я так старалась стать настоящей женщиной. Мне даже нравилось учиться этому. В Лондоне было так чудесно! Но в глубине души я всегда знала, что не смогу измениться. Я знала, что останусь прежней. Дурнушкой…Он нежно, но крепко сжал ее плечи.— По-моему, я уже просил тебя никогда не говорить так о себе.— Но мне никогда не стать такой, как Белл. Я никогда не стану…— Если бы я хотел Белл, — перебил он, — я попросил бы стать моей женой ее. — Он обнял Генри крепче. — Генри, я люблю тебя. Я любил бы тебя даже в рубище, даже если бы у тебя были усы. — Он помол чал и шутливо дотронулся до ее носа: — Нет, пожалуй, с усами я погорячился. Обещай мне, что не отрастишь усы.Генри не могла не рассмеяться.— Ты действительно не хочешь, чтобы я стала другой?Он улыбнулся:— А ты хотела бы, чтобы я стал другим?— Нет! — поспешила ответить она. — Ты мне очень нравишься.— На этот раз он улыбнулся той самой улыбкой, которая всегда сводила ее с ума,— Значит, я только нравлюсь тебе?— По-моему, я сказала, что ты очень нравишься мне, — ответила она робко.Он запустил руку ей в волосы и нежно приподнял ее лицо к своему.— Этого мало, плутовка, — прошептал он.Она коснулась его щеки.— Я люблю тебя. Извини, что я все испортила. Что мне сделать, чтобы ты простил меня?— Скажи, что любишь меня.— Я люблю тебя.— И завтра скажи мне об этом.Она улыбнулась:— Я сделаю это с удовольствием и без напоминания. Я скажу тебе об этом даже два раза.— И послезавтра.— Я, пожалуй, смогла бы сделать и это.— И на следующий день… Эпилог — Я убьюююююю его!Эмма коснулась руки Данфорда.— Я думаю, это вырвалось у нее случайно, — прошептала она.Данфорд судорожно сглотнул. Его лицо выглядело бледным и измученным.— Она уже там так долго…Эмма взяла его за руку и потянула прочь от двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92