Вот разжидилась вонь «Кармен», проредела, и я вплыл в высокомерно-наглый
смрад «Красной Москвы». Он набирал силу и ярость, пока я, теряя сознание, п
роплыл через фортиссимо его невыносимого благовония, и понесло на меня д
ушком почти забытым Ч застенчиво-острым и пронзительно-тонким, словно
голоса любимых певиц Пахана Лядовой и Пантелеевой. Это текли мимо меня, н
е смешиваясь, «Серебристый ландыш» и «Пиковая дама».
Я плыл через время, я догонял сегодня. Пробирался через геологический ср
ез пластов запахов моей жизни Ч запахов всех спавших со мною баб.
Сладострастная тягота арабских духов. Половая эссенция, выжимка из семе
нников. Эрзац собачьих визиток на заборах. Амбре еще не удовлетворенной
похоти.
Забрезжил свет: стало понемногу наносить духом «Шанель» и «Диориссимо».

Я вплывал в сегодня, точнее Ч во вчера. Женщины, с которыми я был вчера, пах
ли французскими духами.
Это запах моего «нынче», это запах моих шлюх. Моих хоть и дорогих, но любим
ых девушек.
Я вспомнил, что было вчера. Вспомнил и испугался.
Вчера меня приговорили к смерти.
Чепуха какая! Дурацкое наваждение. Я презираю мистику. Я материалист.
Не по партийному сознанию, а по жизненному ощущению.
К сожалению, смерть Ч это самая грубая реальность в нашем материальном
мире. Вся наша жизнь до этой грани Ч мистика.

***

Неплохо подумать обо всем этом, лежа в душной комнатенке прижатым к пруж
инному матрасу наливной ляжкой девушки-штукатура, имени которой я не зн
аю.
А кем назвался тот Ч вчерашний, противный и страшный? Как он сказал о себе
?
Ч …Я Ч истопник котельной третьей эксплуатационной конторы Ада…
Неумная, нелепая шутка. Жалобная месть за долгие унижения, которым я его п
одвергал в течение бесконечного разгульного вечера.
Истопник котельной. Может быть, эта штукатур Ч из той же конторы? Какие ст
ены штукатуришь? На чем раствор замешиваешь?
Я столкнул с себя разогретую в адской котельной ляжку и пополз из кроват
и. Человек выбирается из болотного бочага на краешек тверди. Надо встать,
найти в этой гнусной темноте и вонище свою одежду.
Беззащитность голого. Дрожь холода и отвращения. Как мы боимся темноты и
наготы! Истопники из страшной котельной хватают нас голыми во мраке.
Он подсел к нам в разгар гулянки в ресторане Дома кино.
В темноте я нашарил брюки, носки, рубаху. Лягушачий холод кожаного пиджак
а, валявшегося на полу. Сладострастное сопение штукатура. Не могу найти к
альсоны и галстук. Беспробудно дрыхнет моя одноглазая подруга, мой похот
ливый толстоногий циклон. Не найти без нее кальсон и галстука.
Черт с ними. Хотя галстука жалко: французский, модный, узкий, почти ненадев
анный. А из-за кальсон предстоит побоище с любимой женой Мариной.
Если Истопника вчера не было, если он Ч всплеск сумасшедшей пьяной фант
азии, тогда эти потери как-нибудь переживем.
Если Истопник вчера приходил, мне все это Ч кальсоны, галстук Ч уже не ну
жно.

***

Ненавидя себя и мир, жалкуя горько о безвозвратно потерянных галстуке и
кальсонах, я замкнул микрокосм и макрокосм своим отвращением и страхом.

Кримпленовые брюки на голое тело неприятно холодили, усугубляли ощущен
ие незащищенности и бесштанности.
Не хватало еще потерять ондатровую шапку. Мало того, что стоит она теперь
втридорога, пойди еще достань ее. Мне без ондатры никак нельзя.
Генералам и полковникам полагается каракулевая папаха, а нам Ч ныне шта
тским Ч ондатровая ушанка. Это наша форма. Партпапаха. Госпапаха.
Папаха. Папахен. Пахан.
Великий Пахан, с чего это ты сегодня ночью явился ко мне? Или это я к тебе пр
ишел на свидание?
Меня привел к тебе проклятый Истопник. Откуда ты взялся, работник дъявол
а!
Третья эксплуатационная контора.

***

ДавнымЧ давно когда я служил еще в своем невидимом и вездесущем ведомст
ве, мы называли его промеж себя скромно и горделиво -КОНТОРА.
Контора. Но она была одна-единственная. Никакой третьей, седьмой или девя
той быть не могло.
Вот она валяется, ондатра, дорогая моя Ч сто четыре сертификатных чека,
Ч крыса мускусная моя, ненаглядная. Завезенная к нам невесть когда из Ам
ерики.
Почему я в жизни не видел американца в ондатровой шапке?
Дубленка покрыта шершавой коростой. Вонь. Засохшая в духоте блевотина.
Мерзость.

***

Пора уходить, выбираться из логова спящего штукатура. Но остался еще нея
сный вопрос. Как мы с ней вчера сговорились Ч за деньги или за любовь?
Если за деньги Ч отдал или обещал потом?
Не помню. Да, впрочем, и не важно: пороки не следует поощрять. С нее хватит и
удовольствия от меня. Как говорит еврейский жулик Франкис: «Нечего заним
аться ыз просцытуцыя». Особенно обидно, если я вчера уже отдал ей деньги. Н
ельзя быть фраером. Это стыдно. Просто глупо. Не нужны ей деньги Ч она еще
молодая, здоровая, пусть зарабатывает штукатурством, а не развратом.
Бросил на стол пачку жевательной резинки «Эдамс» и-на выход.
На коридорной двери толстая цепочка и три замка. Врезной и два накладных.
От кого стережетесь? Не пойдут воры вашу нищету красть. А тем, кого боитесь
, замки ваши не помеха.
Ломая потихоньку ригель у последнего, особенно злостного замка, я придум
ал нехитрую шутку: богатые любят замки, а бедные Ч замки.
Жалобно хрустнула пружина убогого запора, я распахнул дверь на лестницу
, и плотный клуб вони в легких, который там, в комнатушке девушки-штукатур
а, считался воздухом, выволок, вышвырнул, вознес меня на улицу.

***

Им даже воздуха нормального не полагается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29