Ее бармен, ее моложавый здоровенный садун, жизнерадостный дебил, напивши
сь и нажравшись вкусного, теперь интересовался доступной розовой свежа
тинкой. Прокуренные сухие прелести нашей всесоюзной Певицы Любви его се
йчас не интересовали.
Он сновал руками под столом, он искал круглые, яблочно-наливные коленки г
олубоглазой дурочки Цезаря. Интересно, какие бы родились у них дети? На ни
х, наверное, можно было бы исследовать обратную эволюцию человечества.
Но Лида его не ревновала. Ей было на него наплевать. Она сама интересовала
сь, как добраться до этого розового бессмысленного кусочка мяса, самой п
ощупать, огладить, лизнуть.
И настороженно опасалась, что, пока Цезарь со своей еврейской обстоятель
ностью расскажет все анекдоты, ее садун может перехватит девочку.
О Лидуша, возвышенная одинокая душа! Ты наша Сафо, художественный вождь в
сех девочек-двустволок Краснопресненского района.
О Лесбос, Лесбос. Лесбос!
Я понимал ее переживания, я от души ей сочувствовал. Кивнул на бармена, спр
осил:
Ч На кой хрен ты его держишь?
Она обернулась ко мне, долго рассматривала. Фараонша из-под пирамиды, сле
гка подпорченная воздухом и светом.
Ч Я боюсь просыпаться одна. У меня депрессия. А этот скот с утра как загон
ит Ч кости хрустят. Чувствуешь, что живешь пока…
И крепко выругалась.
Ч Что! Вы! Говорите! Ч крикнуло рядом со мной.
Я вздрогнул, оглянулся. Истопник уже сидел на соседнем стуле. Заглянул пе
рвый раз в его трезвые сумасшедшие глаза Ч почувствовал беспокойство. О
н кричал Лиде:
Ч Вы же поэт! Что вы говорите? Ведь этим ртом вы кушать будете, а?!
А Люсинды рядом со мной уже не было.
Ч Что это за мудак? Ч не глядя на Истопника, равнодушно спросила Лида.
Я пожал плечами Ч я думал, это один из ее прихлебателей.
Ч Вы ведь пишете о любви! Как вы можете! Ч заходился Истопник.
Его присутствие уже сильно раздражало меня. И не сразу заметил, что волну
юсь. Пьяно, смутно, тревожно.
Возникла откуда-то сбоку моя крючконосая Актиния и выкрикнула бойко, не
трезво, нагло:
Ч Любовь Ч это разговоры и переживания, когда хрен уже не маячит!…
Истопник хотел что-то сказать. Он высовывал свой язык Ч длинный, красно-
синий, Ч складывал его пополам, заталкивал обратно в рот и яростно жевал
его, сосал, чмокал.
Я все еще хотел избежать скандала. Я не люблю скандалов, в жизни никто ниче
го не добился криком.Уж если так необходимо Ч ткни его ножичком. За ухо.
Но Ч в подъезде. Или во дворе.
Сказал Истопнику негромко, вполне мирно:
Ч Слушай, ты, петух трахнутый, ты эпатируешь общество своим поведением. Т
ы нам неинтересен. Уходи по-быстрому. Пока я не рассердился…
Он придвинулся ко мне вплотную, дышал жарко, кисло. Бессмысленно и страст
но забормотал:
Ч Ах вы, детки неискупленные… грехи кровавые неотмоленные… ваш папашка
один Ч Иосиф Виссарионович Борджиа… Иосиф Цезарев… По уши вы все в кров
и и в преступлениях… чужие кровь и слезы с ваших рук струятся… Вот ты посм
отри на руки свои грязные! Ч и он ткнул в меня пальцем.
Не знаю почему Ч то ли был я пьяный, оттого ослабший, потерявший свою прив
ычную собранность и настороженность ловца и охотника, то ли сила у него б
ыла велика Ч не знаю. Но для себя самого неожиданно посмотрел я на свои ру
ки.
И все в застолье привстали со стульев, через стол перегнулись, с мест повс
какали на руки мои смотреть. Притихли все.
А у него горько ушли вниз углы длинного змеистого рта, и язык свой отврати
тельный он больше не сосал и не жевал.
Руки у меня были сухие и чистые. Успокоился я. Не знал, что он меня подманив
ает.
Спросил его:
Ч Ты кто такой, сволочь?
А он засмеялся. И выпулил на миг изо рта длинную синюю стрелку языка, зубы
желтые, задымленные мелькнули.
Ч Я не сволочь. Я противный, как правда. Но не сволочь. Я Истопник котельно
й третьей эксплуатационной конторы Ада.
Тишина за столом стояла невероятная.
Я никогда не думаю, как ударить. Решение возникает само, от меня совсем нез
ависимо. Потому что бьют людей очень по-разному. В зависимости от того Ч
зачем?
Бьют: Ч чтобы унизить, Ч чтобы напугать, Ч чтобы наказать, Ч чтобы пар
ализовать, Ч чтобы ранить, Ч чтобы причинить муку.
Бьют, чтобы убить. Одним ударом.
Я понял, что дело швах, что я испугался, что происходит нечто не предусмотр
енное мною, когда сообразил, что раздумываю над тем, как ударить.
Унизить его Ч в школьной курточке прихлебателя Ч невозможно.
Сумасшедшего не напугаешь.
Наказывать его бессмысленно Ч я ему не отец и не увижу его никогда больш
е.
Мучить нет резона Ч он к мученичеству сам рвется.
А убивать его здесь Ч нельзя.
Хотя с удивительной остротой я вдруг ощутил в себе вновь вспыхнувшую гот
овность и желание Ч убить.
Ч Пошел вон отсюда, крыса свинячья, Ч сказал я тихо, а он громко засмеялс
я, глаза засветились от радости.
И я не выдержал и харкнул ему в рожу. Не мог я там его убить.
Хоть плюнул.
А он взялся бережно за свое длинное белесое лицо, осторожно нащупал на ще
ке, на лбу плевок, прижал, будто печать к штемпельной подушке, медленно рас
тер харкотину, и снова углы рта поехали вниз, и крупные тусклые слезы пока
тились по его мятой тощей роже.
Поднял на меня черноватый кривой палец и медленно сказал:
Ч Расписку ты возвратил… Остался месяц тебе… Потом Ч конец. Придешь от
читаться… ТЫ ПОКОЙНИК… Ч и засмеялся сквозь слезы, радостно и освобожде
ние.
Потом вышел из-за стола и, все время убыстряя ход, двинулся к выходу.
Через месиво тел, в лабиринте столиков, среди орущих, пьющих, веселящихся
людей, жрущих, изнемогающих от бушующих в них желудочного сока, спирта и п
одступающей спермы, шел он к дверям, быстро и твердо, почти бежал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29