захватчику надо отдать свою бабу, другого выхода нет. Отсюда, может,
наша жизнеспособная гибкость рабов, вражьих выблядков.
Обыск и впрямь закончили быстро. Какие у него здесь могли быть следы прес
тупной деятельности? Для отравительства и вредительства у Лурье была це
лая клиника. Обыск Ч вещь формальная и ненужная, как и присутствие на нем
двух понятых, дворника и соседской бабки. Бестолковые, до смерти напуган
ные болваны, которые как бы свидетельствовали, что все на обыске происхо
дило правильно. Надзор общественности. Представители населения. Народ п
онятых. У Фиры Лурье так тряслись руки, что она не могла подписать протоко
л обыска. Не глядя на лист, поставила косой росчерк Римма. Оперативники и п
онятые отравились на выход, я задержался, долго смотрел на нее, и она безна
дежно-растерянно сказала:
Ч Боже мой, это ведь все какое-то ужасное недоразумение…
Я помотал головой, еле слышно шепнул ей на ухо:
Ч Это не недоразумение. Это несчастье.
Она вцепилась ладошками в отвороты моего модного кожаного реглана, она х
ваталась за меня, как падающий с кручи цепляется за хилые прутики, жухлую
траву, комья земли на склоне:
Ч Что делать? Что делать? Подскажите, умоляю! Посоветуйте!…
И опять я посмотрел в ее бездонные еврейские пропасти, полные черноты, сл
адости, моего завтрашнего счастья.
Ч Ждите. Все, что смогу, сделаю. Ждите.
Ч А как же мы узнаем?
Ч Завтра в шесть часов приходите к булочной на углу Сретенки…
Мягко отодвинул ее и закрыл за собой дверь.
Прикрыл дверь в Сокольниках и вынырнул у себя в ванне в Аэропорту.

AD SUM. Я ЗДЕСЬ.

Трезвонит оголтело входной звонок, смутные, неясные голоса в прихожей. И
сердце испуганно, сильно и зло вспархивает в груди Ч аж пена кругами пош
ла.
Это Истопник явился. Истопник за мной пришел. С Минькой Рюминым. Минька по
тащит меня, голого, из ванны, а Истопник будет шептать Марине: «…пальто, ша
рф, шапку…» Ерунда все! Просто напасть! Какой еще Истопник? И где Минька? Не
запамятно давно его расстреляли в тире при гараже Конторы. На Пушечной у
лице, в самом центре, в ста метрах от его роскошною кабинета заместителя м
инистра. Он ведь, можно сказать, на моей семейной драме сделал неслыханну
ю, фантастическую карьеру. За четыре года Ч от вшивого следователя до за
мминистра по следствию. Мне это не удалось. Я не хотел, чтобы меня расстрел
яли. Интересно, вспоминал ли этот глупый алчный скот, которого я создал из
дерьма и праха, как он снисходительно-покровительственно похлопывал ме
ня по плечу, приговаривая весело: «Тебе же ни к чему все эти пустяковые рег
алии и звания Ч ты же ведь наш советский Скорцени…»?
Вспоминал ли он об этом, когда его волокли солдаты конвойного взвода по з
аблеванным бетонным полам в подвал, когда он, рыдая, ползал перед ними на к
оленях, целовал сапоги и умолял его не расстреливать? Понял ли он хоть тог
да, что ему не надо было хлопать меня по плечу? Наверное, не понял. Чужой опы
т ничему не учит. А когда приходит Истопник Ч учиться поздно… Я был не зам
министра, а наш простой советский Скорцени. Поэтому меня не расстреляли,
а лежу я теперь, спустя четверть века, в горячей ванне, и меня все равно бье
т озноб напряжения, с которым я прислушиваюсь к голосам из прихожей. Тьфу
ты, черт! Это же Майка! Это ее голос, ей что-то отвечает Марина. Сейчас предс
тоит, я чувствую, мучительный разговор. Надо бы подготовиться. Но в голове
только дребезг осколков чайного сервиза, сброшенного со шкафа до твоего
рождения. Истопник порчу навел. Надо вылезать из ванны и нырять в кошмар р
еальной жизни. Не то чтобы меня очень радовали все эти воспоминания, но в н
их была устойчивость пережитого. А в разговоре с Майкой Ч сплошная мерз
ость, ненависть, зыбкость короткого будущего, мрак угроз Истопника.
Надел махровый халат, выдернул в ванне пробку, и бело-голубая пена с рокот
ом, с тихим голодным ревом ринулась в осклизлую тьму труб. Так уходят восп
оминания в закоулки моей памяти. Где выйдете наружу, страшные стоки?!
Майка сидела на кухне, и Марина ей убежденно докладывала:
Ч Нет, Майя, и не говори мне Ч любви больше нет. Потому что мужчин нет. Это
не мужчины, а ничтожные задроченные служащие. Любить по-настоящему може
т только бездельник. У остальных нет для этого ни сил, ни времени…
Все-таки биология Ч великая сила. Если смогла одними гормонами привест
и к таким правильным выводам мою кретинку. Майка сказала мне:
Ч Привет…
Ч Привет, дочурка, Ч и наклонился к ней, чтобы поцеловать. И она вся ко мн
е посунулась, ловко подставилась, так нежно ответила, что пришелся мой по
целуй куда-то между лопатками и затылком. Ничего не поделаешь, искренние
родственные чувства не знают границ. Но Марина смотрела на нас ревниво и
подозрительно. Моих родственников она воспринимает только как будущих
наследников, и они ей все заранее противны. Они, можно сказать, мучится еже
часно со мной, страдая ужасной тепловой аллергией, а как только я умру, они
тут же слетятся делить совместно нажитые нами трудовые копейки. Как вор
оньё на подаль! Сволочи эдакие! Ах ты моя дорогая ласточка, горлица безотв
етная! Ты себе и представить не можешь, какой ждет тебя сюрприз, если ты вы
нешь главный билет своей лотереи и станешь вдовой профессора Хваткина!

Мои «капут портуум» Ч бренные останки Ч будут еще лежать в дому. а ты уже
станешь просто побирушка, прохожая баба с улицы, нищая случайная девка, с
такими же правами, как лианозовский штукатур. Это я на всякий случай пред
усмотрел, хотя искренне надеюсь, что мне не придется тебя огорчать подоб
ным образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29