! Мать твою ети, как говорит Катя Шуга
йкина. Пришлось «шевроле» отобрать, а Борща взять в работу.
И теперь он всех ненавидит, хотя связи с ЦРУ признал. Но резидента, явки, ши
фр и закопанную радиостанцию не выдает. А Вася Ракин отмотал себе руки тя
желой ножкой от венского стула. С этой длинной изогнутой ножкой в руках В
ася Ч весь бело-курый, курносый, распаренный, с азартным бессмысленным г
лазом Ч был похож на знаменитого хоккеиста Бобкова, забрасывающего тру
дную шайбу.

***

А в следующем купе писатель Волнов рассказывал следователю Бабицыну ан
екдоты, и оба весело смеялись. Они пили сладкий чай с печеньем «Мария», и н
а высоком купольном лбу Волнова блестели прозрачные капли блаженного п
ота.
Обстановка здесь была дружеская, вежливая, почти ласковая. Волнов был кр
асивый старик, этакий преуспевший мученик. Да он, в сущности, и был преуспе
вшим: последние три года работал в лагере старшим хлеборезом. А всего к эт
ому времени оттянул он сроку двадцать два года. И вдруг вызвали его в Моск
ву, чтобы пристегнуть к симпатичному делу с иностранцами Ч корячился ем
у новый срочок лет на десять Ч пятнадцать. Но об этом писатель не тужил. А
теснился он душою, что, пока его провозят по всем этим делишкам, пропадет н
авсегда его прекрасное место в лагере. Однако Бабицын прижимал руку к се
рдцу, клялся честью чекиста, словом большевика заверял Волнова Ч место
за ним пребывает нерушимо, ждет лагерная хлеборезка своего ветерана, как
только он честно, откровенно, чистосердечно даст показания следствию по
делу, о котором ему все будет рассказано…Наверное, в этой постановке все
хорошо исполнили свои роли, потому что через двадцать лет я встретил Вол
нова на воле. Он был членом приемной комиссии Союза писателей, куда я пода
л заявление о приеме. Меня он, конечно, не запомнил. Неудивительно, я ведь в
тот вечер ничем не был занят, просто искал запропавшего куда-то Миньку, и
у меня было время и итерсс его рассмотреть. А он думал о пропадающем по-гл
упому месте хлебореза. И слава Богу, что не запомнил. А то бы принимать не з
ахотел. Про душку Бабицына захотел бы узнать. А что ему сказать про Бабицы
на? Жив помаленьку, здоров кое-как, редиску на продажу выращивает, пенсион
ерит, живет тихо, всем улыбается. Всего отбарабанил Волнов, писатель с хле
борезки, двадцать девять лет и три месяца. «2 Ч Монте-Кристо Ч 2». Жаль тол
ько, аббат Фариа на другом лагпункте окочурился. Приходится теперь довол
ьствоваться персональной пенсией в сто двадцать рублей. Ну, и, конечно, дв
ухкомнатную квартиру дали.
…А за ближайшей дверью врач из Белостока не хотел принимать роль, и его уб
еждали. Врача арестовали по обвинению в том, что он поляк. Врач соглашался
с обвинением частично Ч не отрицал происхождения, но возражал что-то пр
отив наличия состава преступления.
Окровавленным беззубым ртом ревел яростно: «Ко псам! Пся крё-ов!…»
Потом был мальчишка-восьмиклассник, здоровый балбес" дурень несчастный.

Принес в школу лук, Вильгельм Телль засратый, а теперь, рыдая, утверждает,
что стрела из лука попала в грудь товарищу Сталину на портрете совершенн
о случайно. Как это можно случайно, не целясь, попасть в грудь вождя? Мать н
едоросля норовила бухнуться на колени перед следователем Переплетчико
вым, бессильно причитала:
Ч Родненький мой, голубчик, милостивец, заставь вечно молиться за тебя, о
тпусти ты его, все ж таки он без вражьего умысла. от глупости только одной
детской, случайно он попал, не поднялась бы рука у него нарочно, ведь это в
се одно как в отца родною выстрелить. Иосиф-то Виссарионыч ведь и есть нам
отец единственный, нашего-то на фронте убило, а кроме мальчонки, никого у
меня нет, уборщицей в двух местах работаю и не вижу ею, некому его в строго
сти родительской воспитать, вот и шалит миленько, а так-то он тихий, прост
и нас Христа ради, прошу тебя, благодетель ты наш ласковый… Ласковый благ
одетель Переплетчиков печально кивал головой, говорил ей очень грустно:

Ч Не-ет, не справились вы со священной обязанностью матери, не воспитали
пламенного патриота. Он ведь у вас даже не комсомолец? Ч Милый, ему ведь п
ятнадцать-то всего месяц назад исполнилось… Ну и что? Мы в эти годы на фро
нтах погибали, в подполье сражались, горько вздохнул погибавший на фронт
ах, но, к счастью не погибший Переплетчиков. Нет, мы вам больше доверить во
спитание сына не можем.
МЧ да, дело ясное: пятерик мальчонке обломился. У нас его воспитают, подго
товят к сражениям в подполье…
Рядом за стеной скорбно молчал, умеренно каялся знаменитый военный летч
ик.
Не помню уж точно: не то Каки-наки, не то Нате-каки. Испытатель, герой.
Богатый нынче сезон на летчиков. Эх вы-ы, летчики-налетчики… Странная зак
ономерность: чем на воле боевее мужик, чем бойчей он на людях, чем выше и см
елее летал, тем тише и пришибленнее был у нас, тем скорее соглашался на нов
ую, казалось бы, такую непривычную и горькую ему роль. Может, потому наши о
рлы так любили сбивать сталинских соколов? А вообще-то лучше всех держал
ись у нас крестьяне. Особая нация, сейчас совсем уже вымерший народ, вроде
вавилонян. Или древних египтян. Никогда нигде они не летали. Падать было н
екуда. И мучились достойно, и умирали спокойно. Твердо. Впрочем, как умират
ь Ч это безразлично. Важно Ч как жить. А жить надо хорошо, приятно. И вдумч
иво. Чтобы самому раздавать другим роли, а не принимать их от Миньки Рюмин
а, который шел мне навстречу по коридору, вытирая сальные губы цветным пл
аточком, густо надушенным одеколоном «Красная Москва»…

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29