Правда, убивать не умеют. Это умеем только мы с ним, сторожевым.
Так что вышло бы одно огромное безобразие.
Ч Будь здоров, старик. Пора отдыхать. Покой нужен…
Я уже нажал на кнопку лифта, и обрезиненная стальная дверь покатила в сто
рону, как прицеливающийся нож гильотины, а конвойный сказал мне вслед:
Ч Тут вас еще вечером какой-то человек спрашивал…
Ч Какой? Ч обернулся я.
Ч Да-а… никакой он какой-то… Ч В закоулках своей обомшелой памяти стар
ик считывал для меня разыскной портрет-ориентировку: Ч Худ, роста высок
ого, сутулый, цвет волос серый, лицо непривлекательное, особых примет нет
…
И опять сердце екнуло, я снова испугался, потерял контроль, спросил глупо
сть:
Ч В школьной форме?
Сторожевой глянул на меня озадаченно:
Ч В школьной? Да что вы, Бог с вами! Он немолодой. Странный какой-то, глистя
ной, все ерзает, мельтешит, струит чего-то…
Точно. Истопник. Обессиленно привалился я к стене. Щелкнуло пугающе над г
оловой реле лифта, с уханьем промчался и бесплодно рухнул резиновый нож
дверной гильотины.
И страх почему-то именно сейчас вытолкнул на поверхность давно забытое…

Мрачный, очень волосатый парень из Баку капитан Самед Рзаев достигал зам
ечательных результатов в следствии. У него был метод. Он зажимал допраши
ваемым яйца дверью. Привязывал подследственного к притолоке, а сам нажим
ал на дверную ручку Ч сначала слегка, потом все сильнее. У него признавал
ись все. Кроме одного диверсанта Ч учителя младших классов. Самед еще и н
ажать-то как следует не успел, а тот умер от шока.
Что за чушь! Что за глупости лезут в голову! При чем здесь Истопник!
Ткнул клавишу с цифрой «16», загудел где-то высоко мотор, зазвенели от напр
уги тросы, помчалась вверх коробочка кабины, в которой стоял я еле живой, п
рижмурив от тоски глаза, постанывая от бессилья, Ч попорченное ядрышко
в пластмассовой скорлупе кабины.
Щелк. стук, лязг Ч приехали. Открыл глаза и увидел, что на двери лифта прик
леен листок в тетрадный формат.
Школьной прописью извещалось:
"ТРЕТЬЯ ЭКСПЛУАТАЦИОННАЯ КОНТОРА…
ТРЕБУЕТСЯ…
ИСТОПНИК…
ОПЛАТА…
СРОКОМ ОДИН МЕСЯЦ…"
Обложил, гад. Кто он? Откуда? Себе ведь не скажешь Ч так надо! Я знаю точно, ч
то мне этого Ч не надо! Я нерешительно стоял перед открывшейся дверью ли
фта.
Я боялся выйти на площадку Ч из сумрака лестничной клетки мог выскочить
сейчас с жутким криком Истопник и вцепиться вампировой хваткой в мою со
нную артерию. Я боялся сорвать листок с объявлением. И боялся оставить ег
о на двери. Я ведь знал, что это письмо Ч мне.
Дальше стоять в лифте нельзя, потому что внизу сторожевой, внимательно с
ледивший по световому табло за нашими передвижениями по дому, уже наверн
яка прикидывает, что я могу столько времени делать в лифте, почему не выхо
жу из кабины на своем этаже. Может, он сам и приклеил в лифте листок Ч пров
еряет меня?
Что за идиотизм! Что это нашло на меня? От пьянства и безобразий я совсем с
пятил. Надо выйти из лифта и идти к себе в квартиру, в душ, в койку.
Но память старых навыков, былых привычек, почти забытых приемов уже расс
ылала неслышные сигналы по всем группам мышц и связок. Они напрягались и
пружинили, они матерели от немого крика опасности, они были сейчас моим е
динственным надежным оружием, и ощущение их беззвучного звона и мощного
токи крови взводило меня, как металлический клац передернутого затвора.

Пригнулся и прыгнул из кабины Ч сразу на середину площадки. И мгновенно
развернулся спиной к стене, а руки серпами выкинул вперед для встречного
крушащего удара.
Загудела и захлопнулась дверь лифта, сразу стало темнее, будто дверь все-
таки догнала и отсекла дымящуюся матовым светом головку лампы. Тихо.
Пусто на лестнице.
И все равно, засовывая в скважину финского замка ключ, я оглядывался ежес
екундно и не стыдился своего страха, потому что мое звериное нутро безош
ибочно подсказывало грозящую опасность. А ключ, как назло, не лез в замок.
Отрубленный плафон, полный теплого света, катился в запертой кабинке вни
з, к сторожевому Тихон Иванычу, утренний грязный свет вяло сочился в окно,
и в тишине мне слышался шелест, какой-то плеск, похожий на шепот или на сме
х. А может быть, негромкий плач?
Я оглядывался в пустоте.
ИСТОПНИКУ… ТРЕБУЕТСЯ ОПЛАТА… СРОК ОДИН МЕСЯЦ…
Ключ не лез. Я поднес его к глазам, и ярость охватила меня. Я совал в дверной
замок ключ от «мерседеса».
Что происходит со мной? Я ведь могу маникюрной пилкой и куском жвачки вск
рыть любой замок!
Щелкнула наконец пружина, дверь распахнулась. В прихожей темно.
Торопливо, сладострастно я стал срывать с себя одежду, шапку, башмаки, про
мокшие носки Ч холодные, липкие, противные. Я бы и брюки снял, если бы не по
терял у девушки-штукатура кальсоны.
Теплый паркет, ласковая толщина ковра нежили озябшие красные ноги.
В столовой сидела в кресле Марина. Одетая, подкрашенная, в руках держала о
ткрытую книжку. И люстра не горела. Понятно. Это она мне символически объя
сняла недопустимость моего поведения, непозволительность возвращения
семейного человека домой засветло.
Ч Здравствуй, Мариша, Ч сказал я доброжелательно, потому что после всег
о пережитого было бы хуже, если бы здесь в кресле сидел Истопник.
Ч Доброе утро, муженек, Ч суховато ответила она.
Ч Как отдыхали, как веселились, неугомонненький мой?
Ч Плохо отдыхали и совсем не веселились, единственная моя! Ч искренне п
ризнался я. Ч Мне сильно недоставало тебя, дорогая подруга, верная моя сп
утница…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29