Однако негодный Фома оказался не так прост, как выглядел на первый взгляд, и в руки рассерженным рыцарям не дался: вместе со своим конем он отскочил в сторону и заорал еще громче. Иван с Ланселотом бросились на него еще раз, а потом еще и еще: но все было тщетно, Фома каждый раз успевал ловко ускользнуть от справедливого возмездия. Постепенно Иван стал ощущать, что его собственный гнев ослабевает, а песня Фомы становится все более приемлемой и даже приятной.
Дождавшись, когда мир вокруг перестанет качаться, а гадкий Фома превратится в своеобычного Стихоплета, Иван поймал за шиворот буйного Ланселота и проорал ему в ухо:
– Хватит, добрый сэр Ланселот!.. Прекрати сейчас же, враги на горизонте… и твоя Моргана тоже!..
Ланселот разом остановился, некоторое время пусто смотрел на Ивана, а потом глаза его стали более или менее осмысленными.
– Где… Моргана?.. – прохрипел он.
– Это я пошутил, – сказал Иван. – Морганы пока не видно.
Ланселот помотал головой, потом отпихнул Ивана и грузно сел на траву. Иван тут же последовал его примеру, недоумевая, почему он не сделал этого раньше. Фома еще немного потренькал по струнам, потом внимательно поглядел на отдыхающих рыцарей и прекратил музицирование. Помолчали.
– Ну что, любезные храбрые сэры? – спросил Фома, – Очухались, что ли?
– Как прикажешь тебя понимать, сэр Фома? – слабым голосом произнес Иван. – От чего мы должны очухаться?
Фома посмотрел на них с легкой насмешкой.
– Слабоваты вы стали на последних этапах нашей гонки, – сказал он. – Там, где надо подумать, посмотреть повнимательнее, почувствовать, наконец, хорошенько, вы, храбрые рыцари и бесстрашные сэры, пасуете. Это вам не мечами размахивать и не дубы кулаками валить…
– Признаю, – сказал Иван, – нашу ошибку. Только разъясни ты нам ее, добрый и умный сэр Фома.
– А ты посмотри на эту рощу сейчас, сэр Иан, – предложил Стихоплет.
Иван повернулся и внимательно поглядел на заветную рощу: она находилась на довольно приличном расстоянии. Видно, далеко забежали, гоняясь за упрямым Фомою. Присмотревшись, Иван невольно вздрогнул. Деревья выглядели жутковато. Они были напрочь лишены листвы: голые зеленые чешуйчатые стволы, а на них, как и должно, – пасти, зубы, глаза, языки… Иван выругался про себя. Действительно, болван. Но – как же убедительно они пели!..
– Что это такое, сэр Фома? – подал голос Ланселот. На рощу он смотрел со странным выражением лица. «А интересно, какую колыбельную он услышал?» – подумал вдруг Иван и с любопытством посмотрел на рыцаря. Фома кашлянул.
– Это – лес поющих деревьев, – сказал он почему-то несколько смущенно. – Поют себе деревья, подзывают всяких олухов.., извините, любезные сэры, я хотел сказать – неосторожных путников… те, путники то есть, приходят, ну и.., сами понимаете.
Иван еще раз глянул на зубастые деревья и согласился с Фомою.
– Ага, – сказал он, – понимаем. А что, нормальных березок или там рябинок тут у вас не бывает вовсе?
Фома фыркнул и продолжал, проигнорировав вопрос Ивана:
– …И сожрали бы вас, добрые сэры, и косточек не оставили бы абсолютно…
Иван поморщился и перебил его:
– Спасибо тебе, сэр Фома, просто огромное. Однако давай лучше подумаем о том, как через рощу эту проехать, пока не догнали нас Мерлиновы приятели.
И он показал на горизонт, где уже снова завиднелась зловещая полоса.
– Да, – согласился Фома, – они уже близко. Так что слушайте меня, любезные сэры, очень внимательно. Сейчас мы сядем на коней.., то есть вы сядете, потому что я и так в седле… спокойно, повторяю, спокойно проедем через эту рощу. А там и до замка короля Артура рукою подать.
– Как это мы спокойно проедем? – запротестовал Ланселот. – Опять же будет то же самое!..
– Не будет, – терпеливо сказал Фома. – Я заранее заиграю, и вы будете слушать только меня.
– Как-то это не очень надежно, – усомнился Иван. – Я вроде слышал, любезный сэр Фома, что в таких случай надобно залеплять уши воском…
– Можно и воском, – согласился Фома. – У тебя его много?
Иван был вынужден признаться, что вовсе нету.
– А раз так, то садитесь-ка, доблестные сэры, в седла и не рассусоливайте более!
Иван и Ланселот быстро вскочили на коней.
– Ну, – произнес Фома, берясь за свою кифару, – слушайте только меня.., и не закрывайте глаз.
Он дотронулся до струн. Ненавязчивая мелодия простой пастушеской песенки сначала разочаровала, потом удивила, а потом – заставила слушать, повела, подбадривая и утешая; не давая пустых обещаний, не заманивая призрачными далями, она направляла вперед, весело сопровождая в пути, распугивая ночные страхи и вечернюю меланхолию, смеясь над тоской и бесполезными обидами.
Иван смотрел по сторонам и удивлялся тому, как он мог желать тихой тусклой гавани, когда есть только веселый путь вперед, есть цель и есть друзья, которые помогут в поисках и достижении этой цели.
Корявые деревья вокруг злобно щерились слюнявыми пастями, пытаясь издавать мерзкие, невозможные на слух звуки, которые заставляли дергаться, как от зубной боли; ветви старались дотянуться до путников, но лишь бессильно хватали воздух, темнели на глазах и падали на землю, продолжая зловеще шебуршиться в давным-давно опавшей листве.
А музыка вела за собой: она была и впереди, и позади, и сбоку; она не только вела, но и помогала идти, делая ноги легкими, а рассудок ясным; и дорога была чиста, и плавился камень под ногами, и звенели разбитые колокола – так, только так, как могут звенеть разбитые вдребезги вера, надежда и любовь…
И все кончилось.
Иван прислушался к последним затухающим аккордам пастушеской свирели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94