Наконец он очутился в коридоре с рядом совершенно одинаковых, крашенных белой краской дверей: они были похожи на школьные, со стеклами наверху. Стекла эти были замазаны мелом. Иван заглянул в стекло, но, как и следовало ожидать, ровным счетом ничего не увидел. Тогда он попытался открыть дверь, дергая ее за ручку, – дверь открывалась наружу. У него ничего не вышло, и тут Иван совершенно машинально робко постучался. Он замер, не понимая, зачем сделал то, что сделал; через секунду он уже готов был идти дальше, но тут лязгнул замок, и дверь отворилась.
Иван, не колеблясь, вошел в помещение. Это оказался действительно школьный класс, с большими окнами, доской с лежащими в желобке разноцветными мелками и мокрой тряпкой, с тремя рядами парт и учительским столом. Больше в классе ничего и никого не было. Иван прошелся по классу, бездумно водя пальцем по партам. Пройдя из конца в конец помещения, он посмотрел на свой палец – чисто. Иван глянул на пол и увидел четко отпечатавшиеся на толстом слое пыли свои следы. Присмотревшись повнимательнее, он понял, что это даже не пыль, а скорее мелкий песок, похожий на речной… нет, и не песок тоже: это был пепел, обыкновенный пепел, и он слабо поскрипывал при каждом шаге. А вот стены были совершенно чисты: за окном же стоял обыкновенный серый день. Иван подошел поближе к окну и понял, что день этот все-таки не совсем обыкновенный. За застекленной рамой была пустота, белесая пустота – и больше ровным счетом ничегошеньки. Это был не молочный утренний туман, не городской смог, повисший вялой грибной шляпкой на целые десятилетия и не пропускающий ни единого лучика света, не облака и не тучи – просто ничего; пустота, да и только. Иван вздохнул и еще раз прошелся по классу. Он хотел было присесть за учительский стол, но передумал и вместо этого с трудом втиснулся за парту – первую в ближайшем к окну ряду. Он понимал, насколько дико должен смотреться в своих доспехах в этом классе, за этой вот самой партой, – понимал, но ему было абсолютно все равно. Он посмотрел на доску и без особого удивления заметил висящую на ней географическую карту. Карта висела немного криво, она была очень старая, протершаяся до дыр и излохматившаяся по краям, деревянные реечки на верхнем и нижнем краешках карты были покрыты красной краской, которая местами облупилась. Иван повнимательнее посмотрел на карту и понял, что она не географическая; то есть она была не с урока географии, а скорее с урока истории: на ней не было зеленого и коричневого цвета, обозначающего обычно горы и долины: зато на ней имелись разноцветные лоскутки, изображающие неизвестные страны, какие-то стрелочки, цифры и скрещенные мечи, которыми, как помнил Иван, обозначались схватки и сражения. Он вгляделся еще внимательнее. Иван уже понял, что на карте этой нанесены и изображены границы и очертания таких стран и материков, которых он в жизни не видывал, и это заставило его запаниковать, потому что он знал, что сейчас ему надо будет сдавать экзамен – о, очень трудный и ответственный экзамен, это уж совершенно точно! – и он не имеет ни малейшего понятия, как и что он будет отвечать.
Иван посмотрел на класс в тщетном ожидании подсказки. Бесполезно: все сидели молча и расслабленно, и в этой расслабленности чудилось что-то угрожающее. Иван видел ровные ряды одинаковых темных фигур, не имеющих лиц, и понимал, что хоть он здесь и не чужой, но помощи и подсказки не дождется; ни о каких шпаргалках тем более не могло идти речи. Все молча злорадствовали. Иван посидел еще немного. Он уже понял, что экзамена не сдал, что придется скорее всего приходить еще раз, и от этого ему было немного печально и тревожно. Он встал, прошелся по свежевыкрашенному чистому полу, подошел к двери и, не оглядываясь и не сомневаясь более, вышел вон. Он пошел по коридору, царапая обувью покрытый свежей мастикой паркет, заглядывая в пустые классы: везде только пыль, и песок, и пепел. В одном из классов ярко горел свет; там, очевидно, преподавали математику. В другом столы оказались покрыты зеленоватым пластиком; здесь, наверное, был кабинет химии.
Он спустился по лестнице, держась за перила, при этом с неудовольствием прислушиваясь к грохоту и лязгу собственных рыцарских доспехов: сейчас они казались ему не более чем маскарадным костюмом, глупым и неуместным среди тишины, запустения и лжи этих школьных коридоров. Он хотел было съехать по перилам, но, уже усевшись на них, обнаружил, что доспехи не скользят. Это привело его в состояние легкого раздражения: он надеялся, что хоть здесь директриса ему поможет. Иван вошел в спортивный зал и не узнал его: вдоль стен были развешены приспособления для неведомых ему игр: какие-то крючья, цепи, веревки и щипцы. Возле одной из стен стояла небольшая жаровня, в ней мерцал тусклый огонек. Рядом кучкой, как пушечные ядра, лежали яркие разноцветные мячи. Иван покачал головой и вышел из зала. Пройдя еще несколько коридоров и каждый раз сворачивая налево, он подошел к дверям учительской – тяжелые, окованные массивными стальными полосами, они были хорошо освещены светом укрепленных на стенах чадящих факелов. Иван глубоко вздохнул, распрощался со своими глюками, взялся за рукоять чудесного меча и ударил в дверь ногой. Створки со скрежетом распахнулись. Иван шагнул внутрь.
Это было довольно просторное помещение с каменными стенами, потолком и полом: похожие комнатки Ивану видеть уже приходилось. В противоположной стене были прорублены окна, и через них в помещение приникал довольно яркий свет. Иван стоял перед огромным столом, который показался ему сначала круглым, но потом он понял, что стол этот имеет овальную, даже яйцевидную форму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94