Пока мы придумываем нечто теоретическое, люди практически опередят нас. Фантазия опередит технику, вот увидите! Ваш корабль в состоянии делать сказочное количество миль в час. Он уходит под воду. Но дело не в этом…
– В чем? – нетерпеливо спросил Корманвиль. – Я слежу за ходом вашей мысли, она оригинальна, умна, – продолжайте!
– Для чего всё это – вот что неясно для меня. – Достаточно ли одной техники для счастья человека? Вот вы инженер; у вас есть знания, вы мечтатель. А если вы о чем-то мечтаете, – значит, вы что-то можете. Мечта родится в сознании человека тогда, когда он уже, пусть и неясно, видит нечто в будущем. Мечта – крылья. Это аппарат для летания в области догадок и предположений. Скажите – в каком государстве, при каких обстоятельствах вы сполна станете инженером? Подумайте сами над сутью слова: инженер. Не просто, не только наименование профессии, но и способность потрудиться ради того, чтобы, скажем, корабль был построен по образцу мечты всего человечества! Ох как трудно мне выражать мысли, как мало я знаю, мой друг!
– Любопытно быть инженером на необитаемом острове, – произнес Корманвиль и рассмеялся.
Жюль пытливо оглядел его, ударил в ладоши.
– Браво! – воскликнул он и стал аплодировать. Надар и Онорина удивленно посмотрели на него. – На необитаемом острове! Чудесно! В каком-то мире, где об юристах и понятия не имеют, адвокаты там вовсе не нужны, потому… потому… – он щелкнул пальцами.
– Робинзон уже написан, – вздохнув, словно сожалея об этом, сказал Корманвиль. – Робинзона читают мальчики на всем земном шаре, эта книга – своеобразный учебник для детей, нечто вроде поваренной книги: как сделать вещи, когда продукты для этого имеются. Выражаясь языком книги для хозяек – как сварить суп, если для этого…
– Мы близко подошли к какой-то серьезной идее, – сосредоточенно проговорил Жюль. – Кстати, Робинзон. Он строил и добывал для себя, только для себя одного. Он думал о своем благе, – потом он занялся колониальной политикой. Советую еще раз прочесть эту книгу. Я, говоря с вами, имею в виду общество, группу людей, для блага которых работает инженер Корманвиль. Погодите, постойте, одну минуту, – а что, если вы сейчас находитесь в положении Робинзона! Вы думаете только о себе. Гм… В таком случае недалеко и до мысли, что техника поможет человеку во всех его затруднениях. Не так? Если не так, тогда что же именно?
– Будем честно исполнять то, что нам поручено, – сказал Корманвиль.
– И мечтать, – добавил Жюль. – Вы на верфях, а я за письменным столом. Ничто не пропадает бесследно, один вид энергии переходит в другой. Будем пчелами: с каждого цветка по капле нектара. Идущие за нами будут работать лучше, они исправят нас там, где мы ошиблись, но мы обязаны кое-что приготовить для них.
– Важно знать, что именно приготовить дли потомков, – сказал Корманвиль. – До сих пор мы видим нечто другое: большая группа людей думает и заботится о себе, и получается так, что она тем самым полезна своим единомышленникам. Я думаю о народах…
– Народам поможет наука, – убежденно произнес Жюль.
– Правильно, – вмешался Надар. – Наука и техника, ничто больше. На следующей неделе мы летим на моем воздушном шаре – хотите?
– Что ж… – неуверенно, поглядывая на Онорину, сказал Жюль. – С удовольствием.
– А это не опасно? – встревоженно обратилась к Надару Онорина.
– Со мною совсем никакой опасности, – хвастливо проговорил Надар, закручивая свои усы. – Может быть, угодно будет и вам, мадам?
– Оставьте меня в покое! И не соблазняйте Жюля!
Полет Жюля с Надаром на «Гиганте» состоялся несколько лет спустя. Онорина отговорила своего мужа от полета перед тем, как ему отправиться в путешествие.
– Но ведь мое путешествие опаснее, – убеждал Жюль. – Чужая страна, чужие люди… А Надар…
– Вот именно – Надар, – повторила мадам Верн. – Сумасшедший человек, на которого нельзя положиться. Он тут такое мне говорил! Хорошо, что ты ничего не слышал.
Глава восемнадцатая
Канун второго рождения
Жюль побывал в Лондоне, Глазго, он посетил лондонские верфи, где видел на стапелях строящийся гигантский пароход «Грейт-Истерн»; на нем он, и сам о том не подозревая, позже совершил путешествие в Америку. Жюль выходил в море на маленьких и больших судах и большую часть времени проводил в машинном отделении, изучая работу механизмов. Жюль посетил угольные и железнорудные шахты, прядильные фабрики, доки на Темзе. Всё виденное произвело на него сильное впечатление, но впечатление наиболее глубокое оставил в нем бесхитростный рассказ матроса, пережившего ужасы кораблекрушения. И когда Жюль спрашивал себя – почему рассказ этот действует на него сильнее и глубже реальной действительности, то отвечал так: «Реальное, виденное мною, представимо, его я и сам могу изобразить, но испытанное человеком… Здесь необходимо самому быть в его положении, чтобы отказаться от домысла и выдумки – необходимейших элементов искусства. Американский писатель Эдгар По – отличный, талантливый выдумщик, но его выдумка нереальна, он выдумал выдумку, его фантазия лишена научной опоры. Я и сам в состоянии придумать любое происшествие в пределах Африки или Америки, но переживания человека должны быть изучены. Потому-то на меня так сильно подействовал рассказ матроса, пережившего кораблекрушение».
Жюль пополнел, отпустил бороду.
– Вы похожи на профессора, – почтительно сказал Барнаво.
– Прежде всего – не вы,а ты,а потом – я не похож на профессора.
– Простите, я хотел сказать – на академика, – поправился Барнаво. – Вам нужно пустить по животу золотую цепочку, надеть очки, – непременно золотые, – взять в руки портфель и начать переделывать законы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112