Лошади побежали. Через полтора часа коляска остановилась у подъезда загородного дворца Дюма. Здание было ярко освещено. Много карет и открытых экипажей стояло под аркой и во дворе, просторном, как городская площадь.
– Прибыли, – сказал Барнаво. – Возьми эту визитную карточку и вручи ее лакею. Иди смело. Вообрази, что ты пришел навестить своих родителей.
– Воображу, Барнаво. Спасибо! Мне страшно нравится эта чертовщина!
– Очень рад. Желаю удачи. Но помни, что в шесть утра ты должен покинуть этот дом. Я буду ждать тебя вон у того фонаря, видишь? Я отлично высплюсь за это время.
И вдруг совсем другим голосом, печально и тихо, проговорил:
– Мой милый мальчик! Если бы ты знал, до чего мне нехорошо и грустно!.. Еще год, полтора, два, и ты перестанешь быть мальчиком, превратишься в барина, известного человека, а я снова стану одиноким, бедным, никому не нужным… Не забудь меня, Жюль, мой мальчик!
– Барнаво! – с жаром прервал Жюль. – Что ты говоришь!
– То, что говорят все старики, мой мальчик. Никогда не забывай о том, что на свете много бедных, задавленных нуждой и страданиями людей! Поднявшись наверх, всегда помни о тех, кто внизу. Может оказаться, что как раз там и… Ну, ладно! Иди! Держи себя с достоинством!
Жюль порывисто обнял Барнаво и трижды поцеловал его.
– Спасибо, мой мальчик! – страстно, отечески произнес старик и прижал Жюля к своей груди. – У тебя доброе сердце. Ты будешь счастлив.
Жюль поднялся по мраморным ступенькам широкой лестницы, вошел в квадратный полутемный подъезд; швейцар распахнул перед ним двери. Барнаво сел в коляску, закурил трубочку. Слезы умиления и печали затуманили его взор. Некие героические мечтания Барнаво сбывались. Всё идет хорошо. Жаль только, что нет в живых месье Турнэ, издателя и редактора «Нантского вестника»…
– Он получил бы отличный, первосортный материал на целую полосу, – пробормотал Барнаво, устраиваясь удобнее в коляске. Было очень холодно.
Глава третья
Причуды месье Дюма
Мраморные лестницы в цветах и пальмах. Большой любитель и поклонник Востока, Дюма превратил вестибюль и площадки лестницы своего дворца в подобие сказки из «Тысячи и одной ночи». Разбогатевший романист и драматург голову потерял, подсчитывая все свои доходы, – их хватило бы на безбедное существование всех его потомков до скончания веков.
Потомки обступили Дюма и заявили: «Дай!» Дюма нанял секретаря – специалиста по потомкам. Работать этому человеку приходилось с утра до позднего вечера; значительно легче было литературному секретарю: за него работал сам Дюма. Привольно жилось лакеям – и тем, что служили в доме на улице Мира, и тем, которые жирели на хозяйских хлебах в загородном дворце. Друзья и благожелатели романиста предупреждали его:
– Богатство – вещь ненадежная, тем более писательское. Сегодня вы можете купить всё, что угодно, завтра вы отправитесь обедать к своему соседу по мансарде. Не надо чудить, дорогой Дюма, – не бросайтесь деньгами, поберегите их!
– Какая глупость! – возражал Дюма. – Через два месяца я заканчиваю новый роман, деньги поплывут ко мне! Кроме того, я задумал еще один роман, мне пока что не хватает…
– Времени?
– О нет!
– Документов?
– Пожалуй. Именно. Вы угадали. Я не знаю, как назвать новый роман. Когда я придумаю название, я уже отлично обойдусь без документов. Название поможет сочинить их, а там – поди проверяй! И кому, скажите по совести, нужны документы? Человеку, лишенному таланта и воображения!
Романы следовали один за другим. В Париже они выходили десятками изданий. Лондон, Лиссабон, Мадрид, Амстердам, Нью-Йорк, Лейпциг, Берлин, Петербург и Вена не успевали переводить творения Дюма. Он и сам точно не знал, сколько у него денег. Месье Арпентиньи советовал нанять специального секретаря, умеющего подсчитывать прибыли, падающие с неба. Дюма отвечал:
– Не будем подсчитывать. Я суеверен. Будем работать и тратить то, что есть.
Он работал утром, днем и вечером. Денежный шторм иногда сменялся устойчивой, теплой погодой мелких гонораров по перерасчетам и позабытым платежам. В такие дни ему служил опытный специалист по финансовым затруднениям, умевший получать и те двадцать франков, о которых Дюма забывал в периоды денежного прилива.
Сегодня он праздновал выход нового романа и энное количество переизданий «Трех мушкетеров» во всех странах мира. Специалист по реализации причуд Дюма, Поль Круазе, ранее работавший дрессировщиком попугаев в Марселе, напридумал кучу остроумных номеров, способствующих увеселению гостей. В штате прислуги имелись опытные распознаватели и психологи, на их обязанности лежало размещение посетителей соответственно их желаниям – тайным и явным. Дюма любил посетителей, являвшихся к нему с намерениями тайными. Круазе, наоборот, боялся таких людей и потому учредил особую отборочную комиссию, в натренированные руки которой и попал Жюль, едва лишь достиг площадки второго этажа.
Здесь его встретил человек, одетый во всё красное. Движением автомата он шагнул, остановился и, поклонившись, вопросительно произнес:
– Месье?..
«Что ему надо? – подумал Жюль. – Ах да, визитную карточку!» – и протянул ее.
– Пожалуйста!
Человек поднес ее к глазам, потом оглядел Жюля с ног до головы.
– Месье? – повторил он.
Жюль растерялся. Что нужно этому красноштанному, краснофрачному, красночулочному дураку? На нем даже парик цвета спелого помидора, а глаза как у кролика.
– Месье?.. – настойчиво произнес он и чуть прикрыл дверь, скрытую за драпировкой.
– На карточке сказано, кто я, – нерешительно пролепетал Жюль, совсем не зная того, что именно стояло на карточке;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112