– с тревогой спросил он.
– Не знаю, мне помогает товарищ, надеюсь, вдвоем совладаем.
– Ладно, только будь осторожнее. Да, а что мне сказать Ксении?
– Передай, что я все время думаю о ней и, как только управлюсь с душегубом, сразу же продолжу лечение.
– Счастливо тебе, возвращайся скорее, а то нам без тебя скучно.
Я уже хотел уйти, но подумал, что неизвестно как сложатся обстоятельства и решил предпринять еще одну попытку хоть как-то пробудить его к действию.
– Федор, – сказал я, подойдя к нему вплотную, – ты что-нибудь собираешься делать для спасения семьи?
Лицо его сразу же приобрело страдальческое выражение.
– Ну, что ты от меня хочешь, что я могу! Пусть как Господь даст, так и будет!
Начинать разговор о смысле жизни, судьбе и противодействии обстоятельствам у меня не был времени, потому я заговорил на конкретную тему:
– Федор, я не знаю, как сложатся обстоятельства, потому советую тебе на всякий случай подготовиться к побегу. Возьми из казны деньги, поговори с матерью и Ксенией. Если появится опасность, бегите в Европу. Только не через Литву...
Я говорил, а Федор слушал с таким скучающим выражением лица, что я понял всю бесполезность своих усилий.
– Ладно, если у меня все обойдется, тогда и обсудим, что делать дальше, – сказал я, обнимая его за плечи.
– Удачи тебе, – пожелал он, ласково глядя мне в глаза и виновато улыбаясь. – Не сердись, но...
Что он хотел сказать этим «но», я так и не узнал, повернулся на каблуках и вышел из комнаты.
В царских сенях мне встретился Федя из Гончарной слободы. Он был в новом кафтане и шапке, выглядел довольным и цветущим. Единственно, что осталось от былого облика, – повязка на щеке, которой они менялись с царем, когда тот выходил из Кремля.
Похоже, было на то, что за время моего короткого отсутствия тут многое изменилось, о чем царь забыл мне рассказать.
– Ну, как у тебя дела? – задал я обычный при случайной встрече вопрос.
Федя довольно улыбнулся.
– Сам посмотри! – ответил он и как модель повернулся на каблуках, давая мне возможность полюбоваться своей новой экипировкой. – Живем, не тужим! Вчера я за батюшку царя к обедне ходил!
– Понятно, – машинально ответил я. Кажется, мощнейший из человеческих стимулов, тяга к воспроизводству вида, побудил «батюшку» самому проявить инициативу.
– А как Маруся?
– Она сейчас у царевны, ты знаешь, они подружились! Так-то, брат, выходит, не боги горшки обжигают, – снисходительно сказал Федя, употребив не совсем привычное в наших отношениях обращение «брат». Раньше он себе такой фамильярности не позволял. Люди росли на глазах!
– А чем они занимаются? – не без элемента ревности, поинтересовался я. Как-то у меня не очень складывалось представление, что могли найти общего Ксения и Маруся.
– А чем девкам заниматься, наряды, поди, меряют.
– Дай-то Бог, ну ладно, удачи тебе.
Мы разошлись, и я направился в главный «вестибюль», где оставил дожидаться своего приятеля. Изменения в отношениях между главными персонажами, свидетелем которых я стал, заставили задуматься, не выпускаю ли я из рук инициативу. Маруся была не слишком подходящей советчицей для пылкой, избалованной царевны.
В дворцовых сенях, как обычно в такое время толклось много народа, и я не сразу увидел Алексия. Он стоял в дальнем углу и разговаривал с каким-то священником. Я хотел подойти, поторопить, но узнал в его собеседнике патриарха. Архиерей стоял ко мне спиной и, склонив голову набок, внимательно слушал моего приятеля.
Тот что-то увлеченно говорил, помогая себе рукам. Пришлось ждать конца их разговора.
Как известно, что хуже нет ждать и догонять. Беседа Алексия с патриархом Иовом затягивалась. Я без дела слонялся по сеням, жалея, что не зашел увидеться с царевной. Наконец затянувшийся разговор подошел к концу. Патриарх благословил Алексия, тот поцеловал ему руку, и Иов прошел в царские покои. Я подошел к Алексию.
– Видел, с кем я говорил? – спросил он каким-то неестественным для него взвинченным голосом.
– Да, с патриархом.
– Ты понимаешь, я говорил с самим патриархом! – как-то благостно проговорил он, смотря мимо меня затуманенными глазами. – Его Святейшество рукоположил меня в сан священника!
– Поздравляю. Очень рад за тебя! – искренне поздравил я Алексия с осуществлением мечты.
– Теперь мне и смерть не страшна, – сказал он со слезами на глазах.
Я и раньше, до его рукоположения, не очень замечал за ним робости и страха смерти, но оставил комментарии при себе. Единственно, чего боялся я, это того, что сейчас вместо поисков Версты мы начнем праздновать посвящение. Однако отец Алексий даже не вспомнил о своей пагубной страсти, напротив, его потянуло на подвиги.
– Давай быстрей ловить душегуба и врага рода человеческого! – переходя из одной крайности в другую, воскликнул он, нетерпеливо топая ногой.
– Давай, – с облегчением согласился я и пошел на конюшню за лошадьми.

Глава 19

До Поганых прудов мы с отцом Алексием добрались быстро и без проблем. Спасенная or домогательств сластолюбивого посольского дьяка Екушина, Даша жила в непосредственной близости от этих самых пресловутых прудов, почему-то считающихся чистыми вот уже более двухсот лет. Не знаю, как сейчас, я давно не был в том районе столицы, но в XVII веке запах у них был тошнотворный. В эти славные исторические водоемы все местные ремесленники, в основном, мясники и кожевенники, без зазрения совести сбрасывали отходы своего производства.
Дом Дарьи я нашел сразу. Судя ко ограде и воротам, ее родители были по местным меркам людьми состоятельными, что сразу же подтвердил выскочивший на стук подмастерье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95