Это покойный государь за худое слово мог на дыбу отправить.
– Оно конечно, – подавлено согласился хозяин, – только дорого их справедливость нам обходится!
– Я Марусю вашу хочу с царевной Ксенией познакомить, а Федора хоть и с самим царем! Пусть посмотрят, как наши государи живут.
– Маруську?! – в один голос воскликнули пораженные родственники. – За что ей такая честь?!
– Я о ней царевне рассказал, она и заладила, приведи да приведи Маруську, хочу с ней познакомиться.
Гончары застыли на своих метах, как соляные столбы. Я же подумал, что из таких вот историй рождаются народные сказки.
Не знаю, чем бы кончилась эта драматичная сцена, если бы в избу не вернулись женщины. Обмытые и переодетые пленницы вполне уверено держались на ногах, а спасенная узница оказалась еще и прехорошенькой Я уже не в первый раз мог убедиться, что у любострастного дьяка весьма неплохой вкус.
– Чего это вы? – спросила хозяйка застывших мужчин. – Никак, что случилось.
Гончар откашлялся и огорошил жену ответом:
– Вот, послушай старуха, что гость-то наш сказывает. Оказывается, царевна-то Ксения молит его о чести с нашей Маруськой познакомиться!
По поводу того, что «царевна молит» о такой сомнительной чести, как знакомство с их дочерью, гончар явно перехватил, однако никто из тех, кто слышал наш предыдущий разговор, его не поправил.
– Правда? – обрадовалась ожившая Маруся. – Значит, выполнишь обещание? Поведешь меня во дворец?
– Поведу, – подтвердил я.
– Вот видите, тятя, – гордясь, воскликнула девушка, – а вы только и знаете, что «вожжи» да «вожжи»!
Гончар иронически хмыкнул, но свое мнение о поведении дочери при посторонних людях не высказал.
Наскоро обсудив новость о возвышении дочери до царских чертогов, все уселись вокруг стола. Служанка подала общую миску с ухой, на выскобленной до желтизны доске положила горкой нарезанный ржаной хлеб. Гончар встал и прочитал молитву «Отче наш», все перекрестились. Окончив, он сел, взял со стола свою ложку и первым зачерпнул из миски. За ним, соблюдая очередность, все принялись черпать уху. Ели не спеша, в благоговейном молчании. Чтобы не капнуть на стол, жидкость доносили до рта, подставляя под ложки ломти хлеба. На второе подали пшенную кашу с маслом, последним блюдом был овсяный кисель.
Мне уже случалось участвовать в таких общих чинных застольях. Я, как благовоспитанный гость, черпал после хозяина и хозяйки, перед старшим сыном. Поев, тщательно облизал ложку и положил на стол, черпаком вверх. Перекрестился на красный угол и поблагодарил за хлеб-соль. Судя по реакции хозяев, кажется, никаких ляпсусов не допустил, что было важно для нашего дальнейшего общения.
Спасенная девушка сидела в конце стола возле Маруси. Обе пленницы были одеты в домотканые льняные сарафаны, выкрашенные в синий цвет. После «боярской» одежды, в домашней затрапезе, Маруся казалась серенькой и невзрачной. Однако я уже не сомневался в ее способностях к метаморфозам.
Оказавшись в приличной домашней обстановке, спасенная девушка перестала опасаться за свое драгоценное девичье сокровище и, кажется, поспешила раньше времени расслабиться. Целовальник Никита, стараясь, чтобы никто этого не заметил, буквально ел ее глазами. Мне такие откровенные, жадные, тяжелые взгляды никогда не нравились. Теперь же появилось ощущение, что у парня на глазах сносит башню. Девица и правда была славная: нежная кожа, пушистые ресницы, потупленные глазки, белая шея с голубой жилкой. Что еще нужно, чтобы влюбиться с первого взгляда?!
Мы встретились с Никитой взглядами, там плавали такие муть и жестокость, что мне сделалось не по себе. Никаких счетов у нас с ним не было, мы не обмолвились даже словом, а он уже меня за что-то люто ненавидел. Я первым отвел глаза, чтобы не нарваться на немедленную разборку.
Обед кончился. Домочадцы, гости, работники дружно встали из-за стола. Нужно было прощаться с гостеприимными хозяевами, но я не знал, как поступить с пленницей. Оставлять ее в Гончарной слободе я боялся. Если целовальник окончательно сбрендит, то девице придется завтра утром идти топиться. Он ночью своего шанса никак не упустит.
– Спасибо, за хлеб, за соль, за хороший прием, – чинно поблагодарил я стариков, – однако пора и честь знать.
– Может, гость дорогой, до ужина останешься, – предложил хозяин – Мы хорошим гостям всегда рады.
– Спасибо, не могу, мне еще девушку надо домой доставить, путь не близкий, – как о решенном деле, объявил я.
Никита, не сдержавшись, ругнулся.
– Ты это чего? – удивленно спросил отец.
– Куда ж Дарье-то с чужим человеком на ночь глядя ехать, пусть у нас до завтра погостит, – стараясь говорить ровно и твердо, сказал он отцу.
– Какая ж теперь ночь, – удивился отец, – когда мы только что отобедали?
– Все едино, негоже девке ездить с чужим человеком мало ли до греха...
– А тебе-то что за дело? Какой же он ей чужой, когда из неволи выкупил! Ему с ее родителей отступные нужно взять, если, конечно, они заплатят.
На такие резоны целовальнику ответить было нечего, и он только заскрипел зубами Я, чтобы не обострять конфликт, вышел во двор, взнуздал донца и вернулся за девушкой. Пока меня не было, сын что-то сумел втолковать родителю, и тот, пряча глаза, попросил:
– Может, и правда оставишь у нас девку, а мы завтра по холодку ее отвезем родителям.
– Не оставлю, – начиная раздражаться, коротко ответил я, – Она и так достаточно натерпелась, пускай едет домой.
– Так-то оно так, да вдруг с ней что по дороге случится, – с сомнением проговорил гончар.
– Тогда пусть со мной ваш Федор едет, если что, присмотрит и мне поможет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95