Против такого варианта возразить было нечего. Однако целовальник еще попытался решить дело в свою пользу:
– А если я твои отступные верну? Оставишь? Это будет по-честному!
– Ты лучше зашли к ее родителям сватов, тогда и будет все честно.
Никита хотел что-то ответить, но поперхнулся словами, а я, больше не обращая на него внимания, позвал девушку:
– Пойдем, Дарья, нам пора.
Мне показалось, что, несмотря на молодость и наивность, она и сама начала понимать, что здесь происходит что-то неправильное, и быстро вышла из избы во двор.
Я пошел следом, «прикрывая тыл».
– Ну, смотри, лекарь, попомнишь еще меня, – прошептал в спину целовальник.
О том, что с нами должен ехать Федор, все забыли. Я, ругая себя последними словами за то, что поссорился с семейством гончара, сел в седло и помог девушке забраться на круп лошади. Провожать нас вышла только Маруся. Она, как ни странно, улыбалась во весь рот.
– Хорошо ты Никитке хвоста-то прижал! – похвалила она, когда мы были уже в воротах усадьбы – Совсем он власть над семьей взял, сам отец ему перечить боится. Когда меня с царевной сведешь?
– Приходи завтра с утра на старое место, постараюсь все устроить.
– Хорошо, буду. А ты прямиком-то на Поганые пруды не езжай. Обходом норови. А то, гляди, наш целовальник тебя по пути перехватит. Больно ему Дашка-то приглянулась. Не любит мой брат от своего отступаться!
Я кивнул и тронул поводья. Застоявшийся донец с места пошел широкой рысью. Ни о каких маневрах на дорогах не могло быть и речи, я даже примерно не знал, где находятся неведомые мне Поганые пруды.
– Ты знаешь отсюда дорогу домой? – спросил я девушку, когда мы выехали за пределы Гончарной слободы.
– Нет, – ответила она.
– А где ваши пруды находятся?
– Недалеко от Маросейки и Мясницкой.
Только теперь я понял, что она говорит о Чистых прудах. Пока их не почистили в восемнадцатом веке, они действительно назывались Погаными или Грязными.
– Понятно, теперь держись за меня крепко, поедем с ветерком!
Я пришпорил коня, и он легко взял в галоп. Мне даже в голову не пришло, что Никита сможет нас догнать. Не таким конем был мой донец, чтобы позволить равняться с собой по мощи и скорости заурядным слободским конягам. Мы быстро миновали слободы и пустыри, въехали в городские улицы. Я по-прежнему путался в хитросплетении московских переулков и тупиков, ориентировался исключительно по азимуту.
Спутница безропотно терпела тряску, тесно прижавшись к спине. Только когда начали попадаться знакомые ей ориентиры, кажется, окончательно поверила, что ей не хотят зла, и даже подала голос:
– А Маруся тебе кем приходится?
– Знакомой, – обобщенно ответил я.
– Федор ее жених? – задала она следующий вопрос.
– Жених. Что, он тебе тоже приглянулся?
Дарья не ответила, спросила другое:
– А почему ты ее спасал?
– Это долгая история, так сразу не расскажешь. Ее из-за меня похитили, вот и пришлось...
– А она тебе нравится?
– Нет, не нравится, тем более, у меня есть другая.
Девушка какое-то время молчала, потом вдруг спросила:
– А Никита, он что?
– Он в тебя влюбился, только мне кажется, что он плохой человек. Если вдруг у вас появится, тебе его нужно опасаться.
Говорить на ходу было неудобно, мне приходилось поворачиваться в ее сторону, чтобы ветром не относило слова.
– А почему, – опять заговорила Дарья, но я ее перебил:
– Давай потом поговорим, когда доедем.
– Потом не получится, – ответила она, но замолчала.
Снова заговаривать пришлось уже мне:
– Ты теперь знаешь, куда ехать?
– Поезжай пока прямо, я укажу, куда сворачивать.
Действительно, оказалось, что мы уже почти добрались до цели. После двух поворотов доехали до ее дома. Дух здесь был такой тяжелый, что пришлось зажать нос. Потому, не сходя с коня, я постучал в ворота. Они быстро, как будто нас здесь ждали, распахнулись, На улицу выскочила простоволосая женщина с красным, распухшим лицом. Сначала испуганно посмотрела на меня, вдруг заметила за моей спиной Дашу и неожиданно зашлась пронзительным криком. Тотчас прибежала куча людей Дашу буквально сняли с крупа моего донца и на руках понесли во двор. Теперь оттуда доносились крики, а я остался один на улице Все произошло так быстро, что мы даже не успели проститься. Впрочем, мне подумалось, что это и к лучшему, долгие проводы – лишние слезы. Я в ее глазах был спасителем, а много ли нужно в таком юном возрасте для романтического увлечения. Чтобы не оставлять себе соблазна покрасоваться в роли скромного бескорыстного героя, да заодно отирать слезы благодарности с нежной девичьей щечки, я пришпорил коня и поскакал в сторону Кремля.
Однако на этом мои приключения еще не кончились. Не успел я доехать до конца улицы, как дорогу преградил всадник. Выскочил он, черт его знает, откуда, так что мой донец чуть не налетел на него и только в последний момент сумел остановиться. Всадник смотрел на меня ледяным орлиным взором и ждал, что я его испугаюсь. Я не испугался и спросил с нескрываемой насмешкой:
– Ну, и чего тебе нужно?
– Ты знаешь, что те, кто против меня идут, долго не живут?! – с кривой ухмылкой проговорил он.
– Да ну? Значит, на том свете по тебе многие скучают.
Целовальник Никита такой загробный юмор не понял, смерил меня презрительным взглядом и красноречиво опустил руку на эфес сабли. Так как я не молил о пощаде, не бледнел со страха и вообще поступал не так, как бы ему хотелось, он явно не знал, что делать дальше.
– Долго ты еще будешь торчать у меня на дороге? – вежливо поинтересовался я.
Он, не ответив на вопрос, грубо гаркнул:
– Где Дашка?
– Тебе лучше про нее забыть, – посоветовал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95