Воровства нет и в помине. В бояре попадают умнейшие люди, а не всякая случайная шантрапа. Дьяки и подъячии пекутся исключительно о благоденствии народа, а не о своей выгоде, потому хорошо всем: и пастырям, и овцам. Православные иереи сплошь схимники и аскеты, живут идеей и постятся круглый год. Особое уважение мы оказываем старикам. Те, как сыр в масле катаются.
– Это хорошо. У нас тоже старших уважают. Значит, не оскудела Русская земля на добро? По Божеским законам живете?
– А то, как же, как в– заповедях написано, так и живем: не убиваем, не воруем, не прелюбодействуем. Конечно, в семье не без урода, бывает, что отдельные холопы балуются, но редко.
– А стрельцов у вас много?
– Вот чего много, того много. И стрельцов, и стражников. Но они у нас очень хорошие, только с финансированием у них постоянные проблемы, Все время их командирам денег на дачи не хватает.
– А зачем они вообще нужны, если вы по заветам живете? – спросила Ксения, не поняв про финансирование.
– Не знаю, я же не царь, это он утверждает бюджет и штатные расписания.
– Чего утверждает? – не поняла царевна.
– Сколько рати набрать, сколько стражников.
– Так вы, значит, все время воюете?
– Нет, не все время, скорее, изредка. Большей частью со своими украинами.
– А зачем же вам большая рать?
– Чтобы соседи к нам из зависти не лезли.
– Степняки?
– С ними давно покончили, про ногайцев уже и вспоминать перестали. А что касается крымчуков, то те сами на нарушения прав человека жалуются. Требуют отделения и независимости.
– Значит, соседей боитесь?
– Нет, мы не вообще кого-то боимся, а так, на всякий случай рать держим, чтобы нашего выборного царя больше уважали. К сожалению, без этого никак нельзя.
Постепенно Ксения втянулась в разговор и переставала смотреться ягненком перед закланием. Даже глазки заблестели. Вот, что значит царская дочь, попробуй, расшевели нашу современную девицу разговорами о политике!
– Может, медовухи тяпнем? – разошелся я. – Что так просто вечер коротать!
– Где ж ее, медовуху, сейчас найдешь, – вмешалась в разговор Матрена. – Царица во дворце держать не разрешает, молодой царь хмельного в рот не берет...
– Ну, думаю, это не проблема. Были бы две вещи – деньги и желание.
– А я еще медовуху не пробовала, – созналась Ксения.
– Так зачем дело стало? Сейчас организую!
Я оставил женщин скучать в одиночестве и отправился проверять не практике выдвинутый постулат. На дворцовом крыльце стояли два картинно застывших стрельца со скрещенными бердышами.
– Парни, нужна медовуха, – сказал я. – Срочно!
Стрельцы встали в позицию «вольно», расслабились.
– Достанете?
– Так нельзя пить хмельного, царский указ. Батогами бить будут, – с чувством сказал один из караульных.
– Да брось ты, какие еще батоги, за бутылку плачу ефимку да столько же за труды. Достанете?
– Ну, если подумать, то можно попытаться, а много нужно?
– На троих.
– Нет, столько нету. Если одну баклажку...
– Неси баклажку, не хватит, еще сбегаешь.
– А чего ее нести, она вот она, – сострил он, действительно вынимая из-за пазухи литровую баклагу. – С деньгами не обманешь?
– Держи, – сказал я, передавая монеты и принимая булькающий сосуд. – Хорошая?
– Матушка делала, для себя!
– Если понадобится, еще достанешь?
– Наше дело служивое, были бы деньги, – ответил за товарища второй стрелец.
– Спасибо, ребята, счастливого дежурства, – пожелал я, запер изнутри дверь и вернулся к дамам.
– Достал? – с безвременной, вечной интонацией надежды спросила Матрена, как только я появился в комнате.
– А то? – не без национальной гордости ответил я, выставляя сосуд на стол.
– Так быстро? – удивилась представительница власти, введшей в стране сухой закон.
– Есть чем закусить? – спросил я шутиху.
– А то! – в тон мне повторила она и заразительно засмеялась.
Ксения, не выдержав напора общего веселья, тоже прыснула в кулачок. Мне показалось, что лед в наших отношениях если и не тронулся, то слегка подтаял.
Начались суетливые приготовления. Маленькая Матрена как колобок каталась по полу, задумчивая царевна без толку переставляла на столе скромную серебряную посуду, обнаруженную здесь же в комнате в незапертом сундуке, я делал самое простое – выполнял женские команды.
Наконец стол был накрыт, и мы чинно уселись на свои места.
Медовуха в теплом, живом свете восковых свечей казалась янтарной. Ксения с некоторым испугом принюхивалась к незнакомому напитку.
– Ну что, за все хорошее?! – предложил я, поднимая тяжелый кубок.
– Дай Бог, не последняя, – откликнулась Матрена, продемонстрировав, что все наши застольные присказки своими корнями уходят в глубокую древность.
– Сладкая, – поделилась наблюдением Ксения, отпив несколько глотков ядреного зелья, – только вкус какой-то странный.
– Нормальный вкус, – ответила карлица, принимая в себя количество медовухи, явно не соответствующее соотношению граммов на вес тела. После чего потребовала, чтобы я дополнил «бокалы».
Напиток оказался довольно крепким, градусов двадцати, что заставило меня призадуматься. Если мои дамы будут потреблять его в заданном карлицей темпе, то ничем хорошим для них это не кончится. Я же буду чувствовать себя малолеткой, спаивающим девочку, чтобы воспользоваться ее беспомощностью.
– Ты, Матрена, можешь пить, сколько хочешь, а царевне пока хватит, – сказал я, после того, как и второй тост прошел без ощутимого зазора времени. – Вы лучше закусывайте.
– Это почему? – вскинулась Ксения. – Хочу пить и буду пить!
Непривычный хмель уже ударил в ей голову, глаза засияли, в голосе появились несвойственные истеричные ноты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95