– Ну, если такой человек существует, то о нем что-то должно быть известно, – сказал Алексий, наливая по второй.
– Может быть, но в Разбойном приказе о нем ничего не знают.
– Тогда нужно спросить не у подьячих, а у самих разбойников, поди, они-то всех своих знают наперечет, – подал он вполне разумный совет.
– Твоя, правда, только мои знакомые разбойники его не знают, а других связей в этих кругах у меня нет.
– Ну, это не беда, такого добра в Москве хватает. Давай еще выпьем, а потом позовем вон хоть того, – он указал взглядом на сидящего перед миской ухи невысокого человека, по виду напоминающего обычного коробейника.
– А кто он такой? – спросил я.
– Сам что ли не видишь, разбойник.
Почему он решил, что этот человек разбойник, я не понял. Ничего кровожадного ни в его лице, ни во внешности, ни в поведении не было.
Мы опять опорожнили кружки. Алексий крякнул, утер губы рукавом, зацепил из принесенной половым миски щепотку квашеной капусты и небрежно бросил ее в рот. Я тоже закусил и, наконец, почувствовал хоть какое-то расслабление.
– Эй ты, – неожиданно рявкнул поп, указывая перстом на фальшивого коробейника, – хочешь выпить?
Тот, не раздумывая, подхватил свою миску с едой и быстро пересел за наш стол.
– А то! – насмешливо сказал он. – Кто же на дармовщину не хочет!
– Тогда подставляй кружку.
Гость, продолжая снисходительно улыбаться, кружку подставил. Поп щедро налил в нее напиток, не забыв, естественно, и наши сосуды.
– Ну, давайте, во имя Отца, Сына и Святого Духа, – произнес он вполне соответствующей его сутане тост.
Мы дружно выпили.
– Хороша, – похвалил гость, занюхивая пустой деревянной ложкой.
– У меня к тебе, земляк, есть вопрос, – сказал Алексий, разливая из горшка по кружкам остатки водки, – не знаешь ли ты такого небольшого человечка с длинным узким ножом? Морда у него тряпкой замотана и шустрый он, как веник.
Наш собутыльник внимательно осмотрел нас, и улыбка на его лице полиняла.
– Не знаю я никаких человечков с ножами. А тебе что до него за дело?
– Есть, значит, дело, коли спрашиваю.
– А это кто таков? – посмотрел на меня коробейник. – Что-то я его вроде раньше здесь не видел.
– Это друг мой, свой человек. Его тот малый сегодня ночью пытался зарезать. Надо бы нам с ним парой слов перекинуться.
– Нет, про такое дело я не слышал. Есть в Москве один, вот такого роста, – он показал примерный рост моего ночного знакомого, – его Верстой кличут, так тот если б за дело взялся, то твой друг здесь бы сейчас не сидел.
– Как видишь, сижу, – сказал я.
– Нет, ты с кем-то другим встретился. Верста один на дело не ходит. Он и сам никого не отпустит, к тому же у него такой напарник, что тебя на одну руку положит, другой прихлопнет, мокрое место останется!
Кажется, нам сразу же удалось напасть на верный след.
– А какой из себя напарник? – спросил я. Коробейник подозрительно посмотрел и отрицательно покачал головой:
– Что попусту болтать, не наше это дело. Знаешь, как говорят: слова серебро, молчание золото. Эти люди ни нам, ни вам не по зубам.
– А если золотом заплачу, расскажешь?
– Что золото, своя жизнь дороже. Если они узнают, что я про них языком трепал, то мне никакое золото не поможет, на дне моря-океана сыщут.
– Ну, здоровый больше никого не сыщет, ему черти на том свете уже пятки поджаривают, – сказал я.
– Ты, парень, говори, да не заговаривайся! Ишь, какой смелый выискался! Жить, что ли, надоело. За такое хвастовство, знаешь, что они с тобой сделают!
– Я тебе правду говорю, не веришь, у людей спроси. Сегодня ночью я этого здоровяка в Кремле как свинью зарезал.
– Ты – Филиппа?! – воскликнул он, впервые назвав убитого по имени. – Не врешь?
– Чего мне врать? Мне бы еще Версту найти. Подумай, может, поможешь? От нас о тебе никто не узнает, а я за ценой не постою.
– В Кремле, говоришь, его зарезал? Сейчас пойду, узнаю, правду ли говоришь.
Коробейник допил остаток водки и отошел пошептаться с сидящими возле самой двери парнями, так же, как и он, охотнорядского обличия. Мне было интересно узнать, с какой скоростью в Москве распространяются слухи, и я с нетерпением ждал его возвращения. Однако разговор у них затягивался. Осторожный коробейник, скорее всего, не решился спрашивать в лоб, подходил к теме обиняками. Во всяком случае, разговор нас с Алексием не касался, в нашу сторону никто из парней не смотрел.
Поп воспользовался паузой в разговоре, повторил заказ, усугубив его малой толикой мясной и рыбной закуски. Такое расточительство объяснил, немного смущаясь:
– За хлопотами пожрать некогда. Который день голодным хожу.
Пока половой не принес водку и закуску, коробейник беседовал со знакомыми, вернулся обескураженным.
– Твоя правда, говорят, Фильку-то ночью зарезал царев дружок. Не ты ли?
Я кивнул. Он недоверчиво меня осмотрел, вероятно, его смущала моя скромная одежда.
– Что-то ты на боярина не больно-то не смахиваешь.
– А я и не боярин.
– Люди говорят, тот человек царев друг, значит боярин. Станет царь с кем ни попадя якшаться!
– А я и не друг царю, так, немного знаком. Услужил ему кое в чем. Так сможешь помочь с Верстой? – попытался я перевести разговор на интересующую тему.
Коробейник задумался, одним глазом наблюдая, как Алексий разливает водку. Потом взял в руку кружку и отрицательно покачал головой:
– Не будет в том моего согласия. Не стану я с Верстой из-за тебя ссориться.
– Ну, как знаешь, – теряя к нему интерес, сказал я, – не хочешь помочь, другой найдется. Ты что, один во всей Москве знаешь, где Версту найти.
Коробейник растеряно глянул на Алексия. Тот ухмыльнулся и развел руками:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95