Отдельные факты и примеры Жемчугов оценивал довольно объективно и, казалось, не сгущал красок. Федор Федорович, слушая его, уже стал сомневаться: может, в самом деле, Ярцеву еще просто рано носить высокое звание коммуниста? Логика суждений докладчика вела именно к этому. Но вот секретарь горкома попросил Жемчугова повторить один пункт из его выводов о дерзких выпадах Ярцева против установок партии.
— В чем конкретно они выразились?
— Он, Ярцев, безответственно и без контроля за логикой своего мышления утверждает...— Жемчугов вынул из папки очередной лист.— Вот запись его выступления на заседании совета по управлению производством. Цитирую: «Зачем обманываем себя, что мы ударники коммунистического труда? Какой же это коммунистический труд, если каждый из нас получает за него больше, чем другие, гоним количество, не думая о качестве? Запарываем технику ради лишнего червонца в свой карман. Собираемся объявить завод заводом коммунистического труда. Коллективный обман государства...» — Жемчугов выжидающе помолчал, но возгласов возмущения не последовало.
— Дерзкий парень, ничего не скажешь,— заметил секретарь горкома и спросил: — А вы, товарищ Жемчугов, думали о том, как ответить этому молодому коммунисту? Ведь он не согласен с тем, что его называют ударником коммунистического труда.
— Разумеется, думал,— ответил Жемчугов,— но Ярцев, побывав в Турине, привез сюда вирусы недоверия к нашей действительности. Трудный он человек, тяжело с ним разговаривать, дерзит...
— Вы нашли легкий ход против такой трудности: предложили исключить его из партии?
Поднялся Шатунов. Поднялся быстро, решительно. У него, как видно, был в запасе весомый козырь против Ярцева.
— Вы забыли решение вышестоящих партийных инстанций о борьбе с летунами с одного производства на другое. Ярцев не только сам ушел из автоколонны нашего управления, но и увел за собой целую группу шоферов, своих дружков с сомнительной репутацией.
— Значит, вы исполняете это решение обкома задним числом? Коммунист уже ушел на другое предприятие, и вы выставляете этот документ как щит против попыток уличить вас в отсутствии воспитательной работы с Ярцевым?..
После такого замечания секретаря горкома Федор Федорович считал, что дело Ярцева будет возвращено в партком строительного управления на пересмотр, однако присутствующий здесь председатель партийной комиссии горкома, пожилой, с большим стажем партийной работы коммунист, взял из рук Жемчугова папку — «Персональное дело В. В. Ярцева» — и, полистав несколько страниц, сказал:
— Бумаги оформлены обстоятельно. Обвинений много: «дебошир», «скандалист», «аварийщик», «идеологически не выдержан»... А формулировка об исключении довольно странная: «считать Ярцева В. В. выбывшим из партии согласно Уставу». Исключили по Уставу, не указав параграфа.
— Указывать номера параграфов? Это же формализм,— возмутился Шатунов.
— Посмотрим,— замедленно произнося слог за слогом, ответил ему председатель партийной комиссии и заключил: — Прошу поручить партийной комиссии рассмотреть персональное дело Ярцева и результаты доложить на бюро горкома.
Секретарь горкома согласился с ним.
— Подключите к работе по этому делу Федора Федоровича Ковалева.
— Нельзя, не имеем права,— резко возразил председатель партийной комиссии.— Ковалев давал Ярцеву рекомендацию в партию. Быть может, мы самого Ковалева будем привлекать к ответственности — кого он рекомендовал?..
Прошло немного времени, и в папку «Персональное дело В. В. Ярцева» легла одна тетрадь, затем вторая, третья... В них назревал ответ на вопрос, который волновал Федора Федоровича: кому он дал рекомендацию в партию? Когда партийная комиссия стала докладывать свои выводы на бюро горкома, в руках председателя было уже девять таких тетрадей...
Около последнего вагона скорого поезда Москва — Куйбышев, остановившегося на станции Сызрань, сгрудились любопытные. Все смотрели на лобастого парня в тесной для него гимнастерке без ремня. Ремень с массивной пряжкой он накручивал вокруг ладони, поглядывая себе под ноги, где валялись похожие на спелые апельсины поджаренные пончики. Чуть поодаль, у подножки вагона, поблескивала струнами разбитая гитара. Пончики собирала девушка в белом колпачке — лоточница вокзального буфета..
— Заступник нашелся,.. Без тебя справилась бы,— ворчала она на парня в гимнастерке.— Вон их сколько было. Без глаз могли оставить.
—| Зря пугаешь,— хмуро ответил парень.
— А что, струной чиркнули бы, потом ищи свищи... Ведь напролом шёл.
- Глаза оставили, а срок получит,— уточнил проводник таким тоном, что думалось, теперь все зависит от негр. Он стоял в дверях тамбура, закрыв собой выход из вагона.
— За что? — спросила его лоточница. —За, фулигднство. Стекло разбито, без свидетелев доказуемо. Вот какая камешока. в служебке стекло вынесла. Насмерть мог ухлопать. Придись в висок или в темя...
Проводник для. пущей убедительности приложил камень к виску.
— Под локоть он того гитариста подтолкнул, камень и влетел к тебе в служебку,— возразила лоточница, еще раз окинув взглядом, стоящего перед ней парня.
— Ишь ты, заступница нашлась. Кому же мне теперь взыск предъявлять?
Проводник и слушать не хотел, что камень, который он показывал как вещественное доказательство,—- окно-то разбито! — был нацелен в голову парня.
Подошел сержант милиции.
— В чем дело? — спросил он, обращаясь к проводнику.
— Вот этот спелый фрукт драку затеял с какими-то ребятами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65