— И по две смены вкалывает: первую — с лопатой па строительстве испытательного трека, вторую — с монтажниками на конвейере. Испытателю надо знать весь процесс сборки машины. И цапается он с наладчиками, хоть все общежитие поднимай на дежурство возле него...
— Зря тратит порох по пустякам.
— Не о пустяках он думает, сама знаешь.
Такой разговор был вчера, а сегодня, за обедом, и Афоня, и Володя, и Виктор, не скрывая своей озабоченности о плохом настроении Ярцева, упоминали Шатунова, Жемчугова, Угодина, Булана Буланыча и других, а в какой связи — уловить было трудно. Несколько раз повторялось слово «партком», но что там в парткоме готовилось против Ярцева, они не знали. Только догадывались; над головой Ярцева собираются тучи.
Витя Кубанец обмолвился, будто Огородников предлагал ему «прибирать к рукам» бракованные детали, из которых можно потом и машину собрать. Не зря он, Ого-
родников, мечется по всем цехам завода, везде у него есть друзья. А если бы он еще мог стать испытателем с правом вникать в ход сборки автомобилей на всех этапах, то озолотил бы каждого, кто с ним дружит...
Это встревожило Ирину. Мотоцикл помчался вдоль подвески первой линии главного конвейера и, чихнув, остановился перед широкой канавой. На дне ее возится с прутьями арматуры Ярцев. Видна его спина в тесной гимнастерке. Работает он увлеченно, даже не замечает, что вокруг происходит. Камушек, что ли, сбросить ему на спину, чтобы оглянулся? Дерзнуть? Нет, глупо, расценит как заигрывание, хотя есть важная для него весть.
После возвращения из Турина он действительно изменился и смотрит на всех так, будто видит их впервые, будто перед ним не те люди, с которыми был знаком раньше. Смотрит на ребят, а думает о чем-то другом, отчего взгляд его кажется рассеянным.
Вот сейчас знает, чувствует и товарищи подсказывают ему, кто наблюдает за ним, а он и головы не поднимает, вроде делом занят. Или не хочет показывать усталые глаза? Чудак...
Неожиданно к мотоциклу подошел председатель профкома Григорий Павлович Черноус, которого Ирина знала как хорошего организатора спортивных соревнований среди электромонтажников. Совсем недавно его, инженера-электрика, перевели на профсоюзную работу.
— Гоночный? — спросил председатель профкома, кивая на мотоцикл.
— Гоночный,— подтвердила Ирина.
— За кем же вы гоняетесь?
— Сейчас подумаю и скажу.
— Хорошо, готов ждать.
— Вам в самом деле нечего делать?
— Дерзость не признак учтивости,— упрекнул Ирину председатель профкома и, помолчав, сказал, что ищет здесь Василия Ярцева, который позавчера был у генерального директора на беседе, что генеральный директор посоветовал подключить его, Василия Ярцева, к проведению какого-то важного мероприятия по профсоюзной линии.
— Вот он, ваш Ярцев,— сказала Ирина, показывая на дно канавы.— Спускайтесь, если запачкаться не боитесь.
— Не боюсь,— ответил председатель профкома и спустился в канаву.
— А-а... Григорий Павлович,..— донесся оттуда голос Василия.
Пока Ярцев разговаривал с председателем профкома, Ирина успела побывать в цехе алюминиевого литья и снова вернулась сюда. Беседа затянулась. Василий доказывал что-то свое, чертил прямо на стене схемы, узлы, ни разу не подняв головы. «Увлекся или считает, что мне уже не о чем с ним говорить?» — с обидой подумала Ирина.
Мотоцикл понес Ирину в сторону города с такой скоростью, что поднятая пыль слоилась над дорогой языками пламени: отсвечивала ярко-оранжевая куртка Ирины, и казалось, что пыль воспламеняется.
Кабинет технической пропаганды быстро опустел. Последним выходил председатель профкома Григорий Павлович Черноус. Захлопнул дверь и удивился, что на сей раз его никто не перехватывает «попутными» разговорами о распределении квартир, о путевках на курорты, в дома отдыха... Да мало ли вопросов, связанных с профессиональным обучением, с организацией отдыха рабочих и служащих, приходится решать профкому. И вдруг все эти вопросы будто потеряли свое значение или обозначился какой-то провал, после которого председателю профкома осталось только пенять на себя. Почему?
Здесь собирался актив постоянно действующего совещания по управлению производством. Тему подсказал генеральный директор:
— Качество... Теперь это нас заботит. И пусть такие парни, как Ярцев, на деле включаются в управление производством.
Григорий Павлович настроился добиваться повышения ответственности коллективов цехов и бригад за качество деталей, за строгость соблюдения технических норм с помощью привлечения широкого круга молодых рабочих. Он, разумеется, не исключал опытных рабочих, инженеров и техников, но упор сделал на молодежь. В пригласи-
тельном билете очередного заседания было обозначено, что с заглавным сообщением по теме «Самоконтроль и качество» выступает шофер-испытатель Василий Ярцев. Конечно, в билете не было указано, что кандидатура для заглавного выступления подсказана генеральным директором. Думалось, руководители цехов так поймут, что к чему, однако многие начальники цехов и ведущие инженеры просто не пришли на заседание, послав своих заместителей. Председательствовал главный инженер производства, но все знали, кто готовил заседание, потому вся ответственность легла на председателя профкома.
Что же все-таки случилось?
Свернув с тропинки, которая вела домой, Григорий Павлович решил пройтись по берегу моря. Захотелось побыть наедине, спокойно проследить ход заседания. Шаг за шагом зрительная память и слух восстановили начало шумной реакции зала. Вот уже слышится голос Ярцева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65