..
Он говорил о всех, а думал об одном: парень в лыжном костюме, на ногах ботинки, небось и На руках одни материнские перчатки — любит показать форс! Только все может плохо кончиться. Акимыч вспомнил, как сам обморозился. В январе сорок пятого из болотистой поймы Вислы вытягивал подбитый грузовик с нейтральной полосы, из-
иод огня, и не заметил, не почувствовал, как два пальца на правой ноге превратились в хрупкий фарфор, да так и остались в сапоге...
За Сызранью, на голой гриве показались горбатые, засыпанные снегом МАЗы. В кузовах громоздились связки деревянных брусков, полированной фанеры — сборная мебель. Один самосвал, второй... семь, восемь. А где еще два?
Свистит, завывает степной ветер. Даже останавливаться жутко возле дышащих морозом многотонных громадин. Шоферов не видно. Вода из радиаторов слита. Кабины закрыты, зеркала и стеклоочистители сняты. Молодцы, видать, оставили машины без паники. Но как теперь их стронешь с места, если солярка загустела, а масло в двигателях и смазка ходовой части закаменели. Эх, Вася, Вася...
Но не успел Акимыч вылезти из кабины, как появился новенький МАЗ с платформой и подъемником на прицепе и парень в лыжном костюме и кепке подбежал к бензозаправщику, открыл дверцу:
—- Здравствуйте, Рем Акимович. Привезли керосин?
— Привез.
— Вот хорошо... Но мы уже нашли выход. Один за другим перетаскиваем самосвалы на платформе в теплый бокс Кузнецкой автобазы. Уговорил там товарищей: отвели место. Пока притащу второй, первый уже отогреется и пойдет.
— Все живы, здоровы?
— Пока без потерь, вот только застряли...
— Как же ты не учел:, в такой мороз дизельные двигатели заправляются зимней соляркой,— упрекнул Акимыч и тут же пожалел об этом: взгляд у пария потускнел, на лице появилась отчужденность.
Акимыч пригласил Ярцева к себе в кабину.
— Как не учел?!—Ярцев выдернул из грудного кармана листок.— Вот,— сказал он,— вот справка Пензенской заправочной станции: солярка выдана по зимнему стандарту, но анализ показал, что это самый настоящий летний стандарт. Кто-то поленился или решил сэкономить керосин...
Стало ясно: работники нефтебазы нарушили технологию подготовки дизельного топлива для зимней заправки, и Ярцев, вероятно, наделал там шуму, не зря же вооружился такой справкой.
- А почему твой двигатель не заглох? — спросил Акимыч й тут Же заметил: на руках Ярцева волдыри от ожогов, ладони вспухли.
— Вовремя спохватился,— ответил тот,— подогревал насос факелом, а то бы все тут в звонкие чурбаки превратились...
«Руки обжег парень. Мог и машину спалить, которая теперь уже числится на балансе автоколонны. Попробуй после этого списать ее. Не один год будет висеть на шее». Так с тревогой подумал Акимыч о своем завтрашнем дне, однако на язык пришли другие слова:
— Молодец, не растерялся. Люди дороже...
— Дороже, но как бы вы списали эту машину? — спросил Василий, будто зная, чем озабочен его собеседник.
Акимыч махнул рукой: — Не говори глупостей.
— Спасибо,— смягчился Василий.— Но мне показалось, что вы больше озабочены материальной ответственностью, так сказать, балансовой стоимостью этих машин.
— Все-таки, Ярцев, скандальный ты человек.
— Главный скандал по этой поездке еще впереди. - Какой? — насторожился Акимыч.
— Приедем на стройку, узнаете.
В самом деле, через месяц пришла бумага из Пензенской нефтебазы с жалобой, что «шофер Ярцев оскорбил сотрудников нефтебазы, угрожая применить кулаки...». Однако на этот раз Рем Акимович Угодий даже удивился, почему в ней не, дописали,, что шофер Ярцев был хмельной. Послал ответ в самых мягких извинительных тонах и несколько недель носил в себе сомнение: «А вдруг, по этой жалобе и по ответу на нее поступит запрос или явится представитель народного контроля уточнить, какие воспитательные меры применены к Ярцеву?» И, после обследования жизни и быта Ярцева, решился вызвать, его на
беседу:
— Твой ящик со столярными инструментами я знаю, где хранится,— сказал он.:.
— Я тоже знаю, но не заглядываю в него, некогда. Сейчас в моде, алюминий, стекло, и я со своим столярным ремеслом буду похож на рыбака в безводной пустыне,— еще не понимая смысла беседы,, ответил Ярцев.
— Тогда признайся, кем ты собираешься стать? — спросил Акимыч.
— Шофером-испытателем.
— Не советую, лучше вернись к столярному верстаку.
— Все ясно. Можете писать приказ об увольнении или сами уходите из автоколонны. Иначе на ближайшем партийном собрании, где меня будут принимать в члены партии, вам придется краснеть.
Прошло еще немного времени, и Рем Акимович вынужден был просить Ярцева забыть разговор о столярных делах и сознался, что собирается уходить из автоколонны в управление литейного производства строящегося завода. По специальности, что значилась у него в дипломе, он металлург...
От Усинского карьера до Жигулевска почти сорок километров. Этот участок дороги можно назвать самокатным. Лишь один подъем к Переволокам надо брать с натугой, а дальше, после небольшого разгона, груженый самосвал катится по асфальту с выключенным сцеплением, как говорится, за счет бога. С бугра на бугор, с бугра на бугор, успевай только вовремя поддержать газом накат на изволоке. Выскочил — и снова под уклон. Местами можно вовсе выключить зажигание и мчаться с ветерком.
Еще на прошлой неделе Ярцев подсчитал, что на этом участке можно достичь большой экономии горючего. И если бы рессоры самосвала могли выдержать перегрузку, то вместо пяти тонн щебенки можно грузить минимум восемь. В итоге каждый рейс — сто двадцать тонно-километров к плану без затрат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65